- Ты просто не хочешь со мной разговаривать, - обвинила она меня.
А я кивнула, соглашаясь.
- Не хочу. Потому что я знаю, что ты мне скажешь. Вот только эти доводы не работают, Ань. Я уже пробовала.
Анька открыла рот, явно собираясь ещё что-то мне сказать, но я развернулась на каблуках, и поспешила по узкому коридору обратно в зал.
Внутри у меня всё кипело. Непонятно почему, но мне трудно было говорить о Давиде с самыми близкими людьми. Я сразу начинала волноваться, впадала с панику, у меня перехватывало дыхание и, банальным образом, заканчивались слова. Я прошла по залу, кинула взгляд в сторону проблемного этим вечером стола, удостоверилась, что Полина по-прежнему сияет и выглядит счастливой, и с гордым видом прошла мимо. Вот кто её просил трепать языком? Хотя, зная младшую сестру, странно было ожидать от неё деликатности.
С Николашей я всё же познакомилась. Чуть позже, когда ужин, наконец, закончился, их московские гости первыми покинули ресторан, а Полина со своим «мачо» остались, видимо, в желании посмаковать удачный вечер. Заказали ещё шампанского, признаюсь, я украдкой, но с интересом наблюдала за ними. Если честно, мне больше был интересен кавалер сестры, её я и без того знала, как облупленную. А вот Николаша (тфу, тоже привязалось), мне был весьма любопытен. А ещё мне было его жаль. Увидев его вблизи, я окончательно убедилась, что планы у Полинки на его счёт больше меркантильные. Что, правда, совсем не мешает ей быть по отношению к нему искренней. Любовью с её стороны не то что не пахло, а даже на дуновение намёка не было, но зато Полина жутко любила деньги, собственное удобство и роскошные подарки. И пока мужчина готов для неё стараться, она в ответ будет относиться к нему со всей искренностью и благосклонностью. Возможно, это не такой уж плохой вариант, к тому же для мужчины внешности и возраста Николая Ивановича. Такая девушка, как Полина, молодая и привлекательная, наверняка, кажется ему мечтой, но я была уверена, что ради этой мечты он пожертвовал куда большим. Семьёй, возможно, отношениями с детьми. Такой жертвенности моя сестра точно не заслуживала, ведь совести не хватило отказаться от «подарка», судя по её собственным речам. Не удивлюсь, если она собственноручно Николашу из семьи и увела. Нашла удобный для себя вариант, сделала серьёзную ставку, и её удачно разыграла. По крайней мере, она сама уверена, что всё удачно.
Когда они всё же собрались уходить, я была убеждена, что также пройдут мимо, но они остановились, хотя, инициатива явно принадлежала не Полинке. Николай Иванович улыбнулся мне, и меня снова кольнула жалость, он казался нормальным мужиком, приятным и человечным, с тёплым, правда, немного усталым взглядом.
- Полина сказала, что вы её сестра. Вот, хотел с вами познакомиться, - немного неуклюже начал он. – И поблагодарить за помощь.
Я улыбнулась в ответ, ответила на его рукопожатие, а на сестру кинула быстрый взгляд. Полина смотрела куда-то поверх моего плеча. Вот зараза. Её будто в стае волчат воспитывали.
- Меня благодарить не за что. Моих усилий был самый минимум.
- Главное, желание помочь, а не усилия. Я, правда, рад с вами познакомиться, Лида. – Николай Иванович ещё разок тряхнул мою руку, прежде чем отпустить. – Как ни как, вы первый близкий человек Полины, с которым я знакомлюсь.
- Вот как. – Я сделала удивлённые глаза. – А я думала, вы уже познакомились с родителями.
Полинка кинула на меня едкий взгляд.
- Познакомимся, когда время придёт.
А Николай Иванович поспешил кивнуть.
- Обязательно. Родителей уважать надо. Вот сейчас дела порешаем, и за свадебку, да, милая?
«Милая» выдала победную улыбку, правда, я так и не могла понять, чему она так сильно радуется, и что за победу празднует. А, глядя на Николашу, мне хотелось постучать ему по лбу кулаком, и сказать:
- Мужик, беги, беги обратно к жене. Пока не поздно.
Но вряд ли бы он внял голосу моего разума. Я ведь Анькиному не внимала, потому что сердце противилось. Вот и Николаша точно также. Он был ослеплён и, наверное, до сих пор не мог поверить своему счастью. Он так на Полину смотрел, с откровенным благоговением.
- Очень, очень рад с вами познакомиться, Лида, - повторил он мне на прощание. – Вы обе такие красавицы, даже удивительно. В одной семье две красавицы.
Я промолчала про наше с его благоверной названное родство, выдавила из себя улыбку, понадеялась, что добрую и благодушную, а вот Полина красиво сделала мне ручкой.
- Пока, сестрёнка. Я зайду как-нибудь… пообедать.
Я исподтишка показала ей кулак.
Удивительно, но вскоре после их ухода позвонил Давид. И я так обрадовалась его звонку, что забыла удивиться тому, что он мог запомнить такую незначительную вещь, как помощь моей сестре с ужином. А он спросил:
- Как всё прошло?
- Ужасно, - не стала я скрывать. – И чтоб ты на будущее знал, что моей сестре не стоит ни в чём помогать, скажу, что она разболтала про нас Аньке.
- А что твоя Анька?
Я кинула взгляд в сторону бара, понаблюдала, как двоюродная сестра со всей страстью натирает бокалы белоснежным полотенцем. На лице мрачная сосредоточенность.
- Считает, что меня надо спасать.
Давид хохотнул.
- От меня?
- Конечно.
- Отстань. Анька хорошо ко мне относится, всегда добавляет лишнюю оливку в мартини, знает, как я люблю.
- Вот теперь молись, чтобы она помимо лишней оливки ещё чего-нибудь тебе не добавила.
- Как страшно. – Давиду всё было весело. – А как новый родственник? Сильно молодой?
- Не сильно, - опечалилась я. – Вряд ли ему хватит сил унести от моей сестры ноги. Она в него вцепилась, как клещ. Помнишь сказку «Муха-цокотуха»? Так вот, муха – это он.
- А ты бравый комарик? Бросишься спасать?
- Нельзя спасти того, кто спасаться не хочет, - вздохнула я. – Он счастлив.
- А ты?
- Что я? – в первый момент растерялась я.
- Ты хочешь спастись? У тебя тоже комарик объявился, сама сказала.
Я поводила пальцем по столу, в волнении прикусила нижнюю губу. Хорошо Давид этого видеть не мог. Но решила сказать правду.
- Нет, не хочу. Поэтому прекрасно понимаю Николашу.
Вместо того, чтобы проникнуться моими словами, моими признаниями, Давид захохотал.
- Николаша!
- Ну тебя, - обиделась я, и на этом мы простились. И не смотря на свою обиду, от его неожиданного звонка на душе стало тепло. И, наверное, от этой самой теплоты, я первой решила мириться с самым близким мне человеком. После работы подошла к Аньке и обняла её. А на ухо прошептала:
- Ну, прости, что не сказала.
Сестра хотя и дёрнула плечом, чтобы выказать мне всю степень своего возмущения, но я по лицу видела, что смягчилась. Прятала от меня глаза, но хмуриться перестала. Правда, не желала мне этого показывать, и продолжала играть в независимость.
