«Он мне не нужен», написала я Давиду, в конце концов.
Перстень, на самом деле, был мне не нужен. Я положила его обратно в коробочку и спрятала ту подальше с глаз, в буфет, за бабушкин хрусталь.
На моё сообщение, Давид так и не ответил. А я ждала. Время от времени брала в руки телефон, проверяла, может быть, я не услышала звуковой сигнал, но Давид безмолвствовал. Конечно же, это меня злило. Моей душе не было покоя. Умом я понимала, что наша с ним история бесперспективна, закончена и не надо позволять Давиду играть на моих чувствах и тянуть меня обратно в омут. А с другой стороны, я продолжала думать о нём, ждать его появления и звонков, о чём-то мечтать. Наверное, это чисто женское – продолжать верить и надеяться, не смотря ни на что.
- Ты выспалась?
Лёня позвонил после обеда первого января и начал разговор бодрым голосом. Во мне же ни намёка на бодрость не было.
- Можно я приглашу тебя на ужин? – продолжил он.
- Ужин? – глупо переспросила я.
- В ресторан, - заверил он.
Я улыбнулась. По его тону можно было подумать, что Лёня испугался, будто я подумаю что-то не то. Например, что на приличный ресторан у него не хватит денег. Но мне, если честно, совсем не хотелось в ресторан, даже в хороший, даже в приличный и супер солидный. Проводя в подобном месте большую часть недели, хотелось отдохнуть от официантов, блеска столовых приборов, формальных улыбок и даже запаха хорошей еды. Поэтому я, немного посомневавшись, сказала:
- У меня есть оливье.
- Правда? Сама делала?
- Конечно, - добавив в голос обиженных ноток, ответила я.
- И ты меня приглашаешь?
Я невольно улыбнулась.
- Приглашаю. Приходи.
Леонид не заставил себя долго ждать, позвонил в мою дверь уже через десять минут. А когда я ему открыла, увидела, что он сияет, как начищенный пятак. И у меня мелькнула мысль, что я, возможно, зря всё это делаю. Не вру ему, конечно, ведь ничего не обещаю, но явно подаю напрасные надежды. Потому что, как бы мне Лёня, как человек, не нравился, меня к нему абсолютно не тянет. Даже не могу себе представить нас целующимися.
Подумав об этом, я на Лёню уставилась. Наблюдала, как он снимает куртку и разувается в моей прихожей. Он улыбался мне и сиял, а я улыбалась ему в ответ. Короче, мы оба себя глупо чувствовали.
- Я принёс шампанское.
Час от часу не легче, думала я, направляясь на кухню. Вообще, я позвала его доесть оливье, чтобы не пропало, а он принёс шампанское. С намёком на нечто большее, надо полагать.
Я обернулась через плечо и подарила Лёне бодрую улыбку.
- Сейчас достану бокалы.
Бокалы у меня были ещё бабушкины, из тяжёлого хрусталя, ничего новомодного и сверкающего на изящных ножках, но, думаю, ничего страшного. Я прошла в комнату, открыла буфет и привстала на цыпочки, чтобы дотянуться.
- Тебе помочь?
Лёня скромно стоял в дверях комнаты, ненавязчиво оглядывал обстановку. Наверное, как раз до того момента, как я привстала на цыпочки и потянулась рукой к верхней полке.
- Да, если можно. Достань бокалы.
Лёня кинулся исполнять мою просьбу, и вот тут увидел в углу коробочку с перстнем. Я даже заметила, как дрогнула его протянутая рука. Это показалось немного странным, но он кинул на меня такой детский, открытый и непосредственный взгляд, что я тут же все подозрения откинула.
- Разрешишь посмотреть? Меня заинтриговала твоя история.
- Посмотри, - согласилась я. Только добавила: - История не моя, а Орлова и Екатерины. Куда мне до них? Если всё это, вообще, правда. – Я аккуратно опустилась на мягкий подлокотник дивана. Усмехнулась скептически, задумавшись о своём. – Рассказал ещё тот сказочник.
Лёня достал коробочку, снял крышку и долгим взглядом уставился на перстень. Потом осторожно взял его и покрутил, разглядывая. Взвесил на ладони.
- Тяжёлый. Это драгоценный камень?
- Рубин. Давид говорил, что сам камень не особо ценный, всё дело в легенде.
- Так он легенды продаёт? – совершенно серьёзно спросил Лёня.
- Может быть, - задумчиво проговорила я.
- Странное это вообще дело – антиквариат, - сказал Лёня, продолжая внимательно рассматривать перстень. – Никто не даст тебе гарантию, что ты покупаешь. Одни слова.
- Давид говорит, что продаёт чужую мечту, которая давно умерла.
- А он романтик. Мрачный.
Я с подлокотника поднялась, говорить с Лёней о Давиде я совершенно не хотела.
- Пойдём есть оливье?
Лёня оторвался от созерцания перстня, отвернулся от меня, я услышала звук захлопнувшейся крышки коробочки, и он вернул её на место, в дальний угол верхней полки. Я прошла на кухню, а он следом за мной, с бокалами под шампанское в руках.
- Что ты будешь с ним делать?
- Верну, - сказала я.
- Правда?
Я пожала плечами.
- Он мне не нужен.
Лёня присел за стол, улыбнулся, но не мне, смотрел при этом в окно.
- Может, и правильно. – Сказал это, замолчал, а потом как будто испугался своих слов. На меня посмотрел и заверил: - Я не собираюсь никуда лезть и что-то тебе советовать.
- Насчёт чего? – решила прикинуться я дурочкой.
- Ну… - неопределённо протянул он. – Насчёт общения с… Давидом Кравецом. Ты же сама мне говорила, что ты с ним… у вас…
- У нас был роман, - закончила я за него, когда поняла, что Лёня окончательно запутался.
Лёня с облегчением выдохнул.
- Это я и имел в виду.
- Я так и поняла. – Я поставила перед ним тарелку, вручила вилку и кивком указала на салатник с оливье. – Ешь.
- Лучше сначала шампанское открою.
Лёня наполнил бокалы, мы посмотрели друг на друга, улыбнулись, как должно, и выпили шампанское.
- С Новым годом?
- Да, с Новым годом.
Лёня с аппетитом ел, а я за ним отстранённо наблюдала.
- Вкусно, ты молодец.
- Спасибо.
- Он тебя обидел?
Я моргнула от неожиданности вопроса. В первую секунду даже не совсем поняла, о чём он.
- Давид?
Лёня кивнул. А я, после лёгкого сомнения, пожала плечами.
- Как можно обидеть тем, что не любишь? То есть, - спохватилась я, - это, конечно, обидно, но обида эта неправильная. Человек не может себе приказать любить. Просто не судьба.
- Похоже, он так не считает.
- Это его проблемы, - соврала я.
- И ты вернёшь ему кольцо?
