- А ты слушаешь?
- Стараюсь следовать твоим дельным советам и не поддаваться. А ты, кажется, сменила жизненную позицию.
Анька легко пожала плечами.
- Когда-то надо. Вдруг это и, правда, любовь? Вот та самая, которую ты ждала?
Я открыла рот, собираясь посмеяться над её словами, и так замерла, осенённая внезапной догадкой.
- Ты беременна!
Анька резко развернулась, уставилась на меня и тут же шикнула.
- Тише ты!
А я так и сидела с открытым ртом, её разглядывая, не в силах прийти в себя от изумления. В моей голове не укладывалось, как моя боевая сестра может быть беременна.
- И ты мне не сказала? – поразилась я. – Как ты могла?
- Я собиралась, - воспротивилась она моим обвинениям. – Но ты так занята своими проблемами. Не хотелось тебя отвлекать.
- Это не оправдание!
Анька скромно улыбнулась.
- Я, правда, собиралась. Как только мы останемся одни. Мы узнали накануне Нового года.
- Так вот почему Витя внезапно воспылал желанием жениться.
- Он и так им пылал, - возразила Анька. – Я не соглашалась. А уж теперь сам Бог велел, как понимаешь.
Я её разглядывала.
- Ты рада?
Аня помолчала, будто к себе в этот момент прислушивалась. После чего пожала плечами.
- Не знаю, я ещё не осознала до конца. Но ребёнок – это ведь хорошо?
Я уверенно кивнула.
- Хорошо. Даже не сомневайся.
- Вот и я так подумала. – Она присела рядом со мной, плечом к плечу. Я аккуратно её толкнула, а Анька заулыбалась, и я её обняла.
- Поздравляю.
Ну вот, новый год преподносит сюрпризы, с первых дней. По дороге домой я раздумывала о сестре, о том, что скоро у меня появится племянник, или племянница, и Анька, наверняка, станет совсем другим человеком. Она перестанет курить, ругаться матом, будет читать правильные книжки и смотреть добрые фильмы. Станет мамой.
Интересно, что меня в этом году ожидает. Хотя, ещё только четвёртое января, можно дать высшим силам немного времени, с мыслями собраться. Потому что перемен хотелось, но лучше, если они будут взвешенными и продуманными. Чтобы не было нужды в панике хвататься за голову, я от этого как-то устала.
И, наверное, кто-то меня всё же услышал, решил всерьёз подумать о моей дальнейшей судьбе и планах на мою жизнь, потому что наступила пауза. Давид не приезжал и не звонил несколько дней, его жена не появлялась в ресторане, и люди начали успокаиваться, и перестали на меня коситься. По крайней мере, мне показалось, что проявляют к моей персоне куда меньше любопытства. А то ведь невозможно было пройти по коридору, на меня даже незнакомые мне горничные посматривали и за моей спиной перешёптывались, видимо, из уст в уста передавали историю о том, как Давид Кравец тащил меня за руку по коридору в тёмный угол.
Меня точно уволят. У меня слишком скандальная репутация.
Вот только Озёрский в очередной раз настроение испортил. Подошёл ко мне в конце рабочего дня и с намёком поинтересовался:
- Что с банкетом?
У меня внутри всё опустилось, честно скажу. А начальнику я решила соврать:
- Всё хорошо.
- В том плане, что хорошо продвигается подготовка?
- А что подготавливать? Месяц ещё впереди. Могу цветы заказать, пусть стоят.
Петрович погрозил мне пальцем.
- Лидия!
Я к нему повернулась, решив поговорить без обиняков.
- Николай Петрович, почему я должна этим заниматься? Поручите это Ольге. Думаю, она порадуется чаевым.
- Я поручил это тебе.
- Понятно, - в тоске проговорила я. – Вы поручили это мне, а Алина Потапова поручила вам поручить мне. Здорово.
- Ты сейчас лезешь туда, куда не надо. Тебе не за это платят.
Я упрямо поджала губы.
- Я не буду заниматься этим банкетом.
- А я тебя уволю! – разгневанно начал он, но я решила не уступать. Дерзко кивнула.
- А увольняйте! Я в Питер уеду, мне там работу предлагают!
Озёрский высоко вздёрнул брови, смотрел на меня с интересом.
- Ты мне угрожаешь?
Я нервно крутила ручку между пальцев. В глаза Петровичу смотреть опасалась, но настоять на своём хотелось. Донести до него, насколько мне неприятно выполнять это поручение, не смотря на то, что это моя обязанность. Но должно же быть и в Озёрском что-то человеческое?!
- Я предупреждаю, - сказала я, немного сбавив тон. – Вот возьму и уеду. Что тогда делать будете?
- Спать, наверное, перестану, - съязвил он, разглядывая меня весьма красноречиво. – Пойдём заявление писать?
Я вздохнула, у меня, буквально, руки опустились. Кинула на начальника несчастный взгляд исподлобья.
- Рекомендацию напишите?
- Конечно. В психиатрическую больницу, - сообщил он. – В отделение душевнобольных. Тебе туда как раз дорога.
- Николай Петрович!
- Лида, перестань испытывать моё терпение, - повысил он голос, и даже стукнул кулаком по краю администраторской стойки. – Занимайся свадебным банкетом!
Он развернулся и пошёл прочь, а я в досаде кинула шариковую ручку на стол. Та покатилась к краю, а я расстроено опустилась на стул. Никакой радости в жизни.
Возвращаясь ночью домой, мне неожиданно пришло в голову, что я уже несколько дней не видела Лёню. Он не звонил, не появлялся, вообще, никак не давал о себе знать. Что весьма странно, если вспомнить, что мы провели вместе новогоднюю ночь, и даже говорили по душам. То есть, говорила я, болтала, расслабленная несколькими бокалами шампанского, а он слушал. Может, настолько впечатлился, что решил со мной не связываться? Так я, вроде, ничего особо страшного ему про себя не рассказала. Чтоб не пугать сразу.
Я вышла из такси у своего подъезда, задрала голову, глядя на окна дома, но света в окнах Лёниной квартиры не было. Что не так уж и странно, если учесть, что сейчас три часа ночи. Но когда такси отъехало, я обернулась и поняла, что и автомобиля соседа на привычном месте не наблюдается. Вот так вот, ночь-полночь, а он где-то гуляет. Эх, мужики. Никакой на них надежды.
Именно эту мысль я и озвучила Валентине Ивановне на следующий день, столкнувшись с соседкой у подъезда. Та вцепилась в мою руку, принялась задавать вопросы, и, судя по её любопытному тону, уже ждала приглашения на скорую, счастливую свадьбу. Но я решила её расстроить и сказать всё, как есть.
- По всей видимости, ваш Лёнечка решил меня бросить, - сообщила я и якобы расстроено развела руками. – Не пришлась я ему по душе. А, может, напугала.
