Мирбах. Свидание императоров в Эрфурте
Сенявин ответил немедленно, как о том настойчиво просил Жюно. Он, прежде всего, поспешил уверить французского генерал-губернатора, что он прекрасно понимает свой долг, повелевающий ему беспрекословно повиноваться императору Наполеону, в полное распоряжение которого царь Александр представил русскую эскадру. Но, к великому прискорбию, он никак не может выполнить просьбы Жюно. Объяснения были таковы: во-первых, если он высадит десант на левом берегу Тежу, то ему придется сражаться не только против англичан, но и против португальских бунтовщиков, а между тем он уполномочен сражаться исключительно против англичан, но не против лиц другой национальности; во-вторых, он считал, что выгоднее для интересов обоих союзных монархов не нападать на английскую эскадру, а стоять на месте. А в остальном он, Сенявин, конечно же, очень ценит любезность и доброту его превосходительства, но все же его долг состоит в том, чтобы делать все возможные усилия собственными средствами, которые имеют целью сохранение эскадры и т.д. и т.п.
Жюно был взбешен таким ответом. Писать дальше не имело никакого смысла. Но положение французов в Португалии становилось все более и более критическим, англичане высадили у мыса Фигейра свою армию и усилили блокирующую эскадру. 26 июля Жюно самолично прибыл на флагманский корабль Сенявина «Твердый» и снова стал убеждать его выступить против англичан. Но русский адмирал оставался непоколебим.
Через несколько дней Сенявин получил от герцога д'Абрантес новое письмо, в котором говорилось: «Господин адмирал, положение, в котором я нахожусь, делается день ото дня все затруднительнее, и я считаю своим долгом и делом своей чести положительно узнать ваши намерения, и могу ли я надеяться получить от вас какую-либо помощь. Это — мой долг, так как император, мой повелитель, считает, что большая эскадра, которую русский император предоставил в его распоряжение, непременно обязана в таких критических обстоятельствах всеми средствами помогать его сухопутной армии так же, как сухопутная армия должна помогать эскадре. И это дело моей чести, так как если исход сражения не будет для меня благоприятен, то я мог бы усилиться тем, что сможет предложить союзная эскадра, имеющая девять кораблей». (24, с. 338)
Это Жюно говорил о предстоящем своем сражении с высадившимися в Португалии английскими войсками под командованием сэра Артура Уэлльсли. Как видим, он уже наперед не ждал от этого столкновения ничего для себя хорошего.
Далее Жюно переходил к прямым угрозам, предполагая, что Сенявин должен был бы считаться с тем, как его поведение отразится на общей политике и на послетильзитской франко-русской дружбе. «Нужно, чтобы мой и ваш повелители знали, что русская эскадра не пожелала оказать мне ни малейшей помощи. Нужно, чтобы военные, которые будут обсуждать мое положение, знали, что не только я был окружен со всех сторон врагами, но и что эскадра, союзная Франции и состоящая в войне против Англии, объявила себя нейтральной в самый решительный момент перед лицом вражеской эскадры, в момент крупной высадки английских войск, и что это ее поведение было для меня гораздо вреднее, чем если бы она была против меня». (24, с. 338–339)
Это последнее соображение раздражало французов больше всего: в Испании уже шла яростная народная война против Наполеона, в Португалии высадились англичане, в Европе ходят определенные слухи, что Австрия начала тайно вооружаться. Вот тут-то и продемонстрировать бы перед Европой, что Тильзитский союз — не пустой звук, что русский адмирал Сенявин плечом к плечу сражается вместе с Жюно против англичан! Но все губило упорство этого самого русского.
По свидетельству генерала Фуа, Жюно говорил Сенявину: «У вас есть 6500 человек войск и корабельных экипажей; для обслуживания кораблей, стоящих на якоре нужно всего 1000 человек. Соберите остальных в шесть больших батальонов; с таким подкреплением я дождусь либо помощи из Франции, либо сезона шквальных ветров, либо договора, который спасет мою армию и вашу эскадру». (45, с. 352) Но Сенявин оставался глух к этим призывам.
Жюно требовал, чтобы Сенявин не только произвел высадку своих людей на берег, но и чтобы русские заняли порт и форты Лиссабона. Довод Жюно был предельно прост: «Принужденный противостоять более сильной неприятельской армии, я, вероятно, буду вынужден эвакуировать форты, защищающие порт». (24, с. 339)
Сенявин ответил на это предложение Жюно в тот же день. Снова подчеркнув полную свою покорность воле Наполеона, он указал, что у него, прежде всего, слишком мало сил для выполнения возлагаемой на него герцогом д'Абрантес задачи. Высаживать своих людей на берег Сенявин считал делом бесполезным еще и потому, что русские ничего не понимали по-португальски. Как же им объясняться с местным населением?
Короче говоря, как пишет генерал Фуа, Сенявин «предпочел вести переговоры с англичанами самостоятельно и сдать им свои суда вместо того, чтобы совместно с французами попытать счастья». (45, с. 352–353)
Дивизионный генерал А.-Ф. Делаборд (1764–1833)
Бой у Ролиса
17 августа 1808 г. высланная Жюно вперед часть дивизии генерала Делаборда общей численностью около 4,5 тыс. чел., встретилась с авангардом англо-португальской армии и дала ему довольно успешный бой у местечка Ролиса
[5] в 6 км к югу от города Обидуш и в 60 км к северу от столицы Португалии Лиссабона.
Англо-португальская армия двигалась навстречу занимавшим Лиссабон французам по дороге, идущей вдоль океанского побережья через Обидуш и Торриш-Ведраш. 14 августа союзники были в районе средневекового монастыря Алкобаса, а 16-го подошли к Обидушу.
Левый фланг армии составляли части генералов Рональда Фергюсона (2-я бригада: батальоны 36-го и 40-го пехотных полков, а также 71-го Горского полка легкой пехоты) и Генри Фейна (6-я бригада: батальон 60-го пехотного полка, а также 4 роты 95-го стрелкового «The Rifles» полка).
На правом фланге находились части генерала Роуленда Хилла (1-я бригада: батальоны 5-го, 9-го и 38-го пехотных полков) и португальские части под командованием подполковника Николаса Транта (12-й, 21-й и 24-й линейные полки, 6-й батальон егерей «касадорес» и 3 полка кавалерии).
