Угроза столице вызвала немедленную реакцию противника: Кони пишет, что «известие об этом поразило Фридриха. Но он хотел испытать последнее, решительное усилие. Написав духовное завещание, в котором назначал племянника своего наследником престола, он вызвал в свой лагерь принца Генриха, сдал ему команду над войсками, назначил его опекуном наследника и взял с него клятвенное обещание — никогда не заключать мира, постыдного для Бранденбургского дома».
«Победить или умереть непременно!» — вот девиз, который он себе выбрал, когда собрал на берегах Одера до 40 тысяч войска и начал переправлять его через реку, с целью обойти противника с севера.
* * *
Итак, в этот момент на ближних подступах к Берлину сосредоточились три крупных группировки союзников: с востока примерно 59 тысяч русских (с учетом сил Лаудона) отделяли примерно 80 миль, с юга — 65 тысяч австрийцев армии Дауна (150 миль) и с запада — 30 тысяч солдат имперской армии (100 миль). Таким образом, главная прусская армия оказалась зажатой с трех сторон и при этом стояла перед необходимостью защищать Берлин, которому угрожала непосредственная опасность. «Фридрих решил выйти из этого несносного положения, атаковав всеми своими силами наиболее опасного врага, врага, наиболее выдвинувшегося вперед, наиболее храброго и искусного, притом не имевшего обычаем уклоняться от боя, короче говоря, русских» (Керсновский А. А. История русской армии. М.: Воениздат, 1999. С. 76).
Действия Фридриха, как всегда, были молниеносны. С частью войск из своих главных сил он соединился с подкреплением, переданным ему принцем Генрихом, и форсированным маршем двинулся к Франкфурту, для того чтобы нанести удар в тыл союзникам и разгромить их. По пути он соединился с войсками Веделя, которых русские так и не сумели добить, и которые после Пальцигского сражения беспрепятственно ушли на левый берег Одера. В общей сложности король вел в бой 48 200 солдат и офицеров при 200 орудиях. 10–11 августа Фридрих переправился через Одер ниже Франкфурта и городка Лебус, оставив на левом берегу сильный отряд Вюнша (около 7000 человек). Пехота и артиллерия форсировали реку по понтонным мостам, конница — вброд. Уходить было уже поздно — установив 5 августа выступление Фридриха (русская кавалерия обнаружила у Лебуса прусский авангард), Салтыков занял на Кунерсдорфских высотах позицию фронтом на юг и приступил к ее оборудованию. Русская армия вместе с корпусом Лаудона состояла из 59 тысяч человек. Салтыков, поджидая присоединения второго австрийского корпуса под командой Гаддика (последний, находясь в семи милях от Кунерсдорфа, к месту боя подойти не успел), стоял в укрепленном лагере на высотах по правому берегу Одера, почти напротив Франкфурта. Обозы были отправлены на левый берег, кроме того, особым приказом остановлены все обозы, движущиеся к армии.
Русский командующий вполне сознавал, что, выдвинувшись к Берлину, он навлекает на себя главные силы противника. Русский генерал с самого начала кампании показал, таким образом, решимость вступить в генеральное сражение и создавал видимость, что уступает инициативу противнику, что было обусловлено соображениями тактического характера. При известии о приближении прусской армии он даже не почел за нужное сменить свою позицию, несмотря на то что Фридрих подходил к нему в тыл тремя колоннами. Он только укрепил сообщение между своими флангами посредством ретраншемента, который прикрывал фронт всей армии.
Необходимо сказать несколько слов о русских позициях. Гряда высот, на которой заняли позицию войска Салтыкова, состояла из трех разделенных оврагами групп: западной, приближенной к Одеру (господствующая) — Юденберг, центральной — Большой Шпиц, восточной (наинизшая) — Мюльберг, расположенная перед Кунерсдорфом и отделенная от Шпица оврагом Кунгрунд. Правый фланг позиции упирался в низкий топкий берег Одера, левый — к оврагу Беккергрунд. К северу от гряды высот, в западной части этого пространства, местность была лесисто-болотистая, так что подходы к высотам с запада и севера затруднялись этим фактором и протекавшим параллельно русским позициям ручьем Гюнер.
Все это делало практически невозможным доступ к позиции с тыла (обход левого фланга был маловероятен, так как пруссакам пришлось бы сразу же атаковать самый труднодоступный участок позиции. Кроме того, в случае неудачи обхода с правого фланга, противник сразу мог быть отброшен в непроходимые болота). Перед фронтом позиции у оврага Кунгрунд, разделявшего Большой Шпиц и Мюльберг, лежала деревня Кунерсдорф, за которую заходило левое крыло русских, далее к югу под тупым углом к фронту тянулась цепь озер и проток между ними. Русские войска заняли все три высоты и укрепили их. Позиция русской армии была неуязвимой со стороны Одера, но неглубокой и перерезалась оврагами.
Правофланговой дивизией, расположенной на Юденберге и упиравшейся в Одер, командовал граф Фермор; левофланговым Обсервационным корпусом (стоял на Мюльберге до его склона к долине, покрытой пашнями и болотами) — князь Александр Михайлович Голицын. Центром командовал граф Румянцев, а авангардом — генерал-поручик граф Вильбуа
[54], стоявший вместе с Фермором (всего на Большом Шпице находились 17 пехотных полков). Лаудон со своим корпусом расположился позади правого крыла, за горой Юденберг, и составлял общий резерв. Левое крыло, как я уже говорил, было прикрыто деревней Кунерсдорф. Все возвышения защищались сильной артиллерией (всего 248 стволов, из них 48 австрийских). В состав союзной армии входило 41 248 русских и 18 500 австрийских солдат. Пехота была построена в традиционные для линейной тактики две линии, хотя Салтыков во второй раз, как при Пальциге, применил глубокое эшелонирование своих войск в глубину на сравнительно узком фронте с очень сильным резервом.
Правда, в этом крылись и недостатки — заросшие лесом горы и особенности занятой русскими позиции не позволяли использовать 36 эскадронов русской кавалерии (5 кирасирских, 5 конногренадерских и 1 драгунский полк — не считая австрийцев, а также драгун, находившихся при Румянцеве). Вследствие этого вся масса русской конницы вместе с австрийским корпусом до начала боя была сосредоточена за правым флангом в качестве общего резерва. Кстати, это «глубокое эшелонирование» в данном случае вообще не было какой-то тактической новацией Салтыкова — просто русский командующий стремился разместить все свои силы на гребнях высот и потому все полки просто не поместились на позиции. Основные силы русской пехоты и артиллерии направлялись на удержание центральной и правофланговой высот, позиция на фронте 4,5 километра была усилена окопами. Обозы в двух вагенбургах отвели в тыл под прикрытием Черниговского и Вятского полков. Солдатам выдали по 50 патронов, гренадерам — по две гранаты. Не обошлось и без курьезов: перед боем личному составу приказали нашить на шляпы кусочки разноцветного гаруса, чтобы различать полки в ходе боя. Однако запасов тесьмы не хватило, в результате это отличие получили не все полки, а в полках — не все батальоны и роты.
На Юденберге была сосредоточена основная масса союзных войск — эта высота рассматривалась как опорный пункт позиции, с которого по мере необходимости можно было поддерживать полки на Шпице. По этой же причине на Юденберге оборудовали пять артиллерийских батарей, на которых установили самые дальнобойные орудия. На Большом Шпице находилась одна батарея, на Мюльберге — две. На исходе третьего часа утра 12 августа союзные армии были полностью готовы к бою.
