Эти строки — своего рода военно-политический манифест Фридриха Великого. Так он думал и писал, так же и действовал. В принципе, этот отрывок красноречиво демонстрирует нам настроения короля Пруссии, с которыми он вверг свою страну и всю Европу в кровавую Семилетнюю войну, о чем подробнее я скажу ниже.
* * *
Однако, как бы то ни было, фридриховская система продержалась недолго. Через 19 лет после смерти Фридриха II созданная им армия столкнулась с новым грозным противником — наполеоновской Францией. Против новых тактических приемов (построение колоннами, быстрый маневр на поле боя и концентрация всех сил на направлении главного удара), так же, как и против нового принципа комплектования и воспитания французских солдат и офицеров, прусская «армия-машина» уже не годилась.
Тарле так описывает эти события: «Прусская армия точно отражала в себе, как в зеркале, всю крепостническую структуру государства. Солдат — крепостной мужик, перешедший из-под розог помещика под фухтеля и шпицрутены офицера, осыпаемый пощечинами и пинками со стороны всякого, кто выше его, начиная с фельдфебеля, обязанный рабски повиноваться начальству; он знает твердо, что и речи быть не может об улучшении его участи, как бы храбро и исправно он не сражался. Офицер только потому офицер, что он — дворянин, и были офицеры, которые хвалились жестокостью своего обхождения с солдатами, видя в этом истинную дисциплину. Генералами люди становились либо уже под старость, либо по протекции и знатности своего происхождения.
Еще в середине XVIII века, когда эти старорежимные порядки существовали во всех армиях, а не только в прусской, Фридрих II мог побеждать в Семилетнюю войну и французов, и русских, и австрийцев, хотя сам терпел время от времени страшные поражения. Фридрих II понимал, что только неслыханной жестокостью он может заставлять угнетенных и озлобленных солдат идти в бой… Со времени Фридриха II прошло 40 лет, а в Пруссии осталось все по-прежнему, с одним только изменением: самого Фридриха уже не было…»
Вышколенная прусская армия «фридриховского образца» погибла в короткой, всего трехнедельной кампании 1806 года. Погибла быстро, сокрушительно, неожиданно и, в общем, бесславно. В один день, наголову разбитая в двух сражениях при Йене и Ауэрштедте, слывшая одной из лучших в Европе армия Пруссии перестала существовать в физическом смысле слова — она была полностью деморализована, сдалась в плен и дезертировала. По выражению Генриха Гейне, «Наполеон дунул на Пруссию, и она перестала существовать».
О событиях 1806 года написано достаточно, и я не буду отвлекаться на описание этой трагической для Пруссии кампании. Скажу лишь, что последовавшие вскоре после нее военные реформы Шарнхорста окончательно поставили крест на фридриховской системе комплектования армии. С 1809 года вооруженные силы Пруссии комплектовались только рекрутами-пруссаками. Вербовка наемников из-за границы отныне и навсегда запрещалась. Армия Блюхера, Шарнхорста и Гнейзенау, покрывшая себя славой на заключительном этапе наполеоновских войн и нанесшая императору Франции последний смертельный удар при Ватерлоо, уже не имела ничего общего с «армией-машиной» Старого Фрица.
Первая Силезская война
Предыстория
К середине XVIII века могучая Австрия находилась в бедственном положении: долгая и неудачная война с Оттоманской империей истощила внутренние силы страны. Великий полководец, генералиссимус имперских войск принц Евгений Савойский умер, оставив армию без признанного всей Европой полководца. Армия находилась в плачевном состоянии, казна была опустошена.
Последний представитель мужской линии Габсбургов император Карл VI Габсбург (1685–1740), правивший страной с 1711 года, в 1700–1714 годах провозглашенный королем Испании и формально являвшийся верховным повелителем всей Германии, не имел наследника мужского пола. Его единственной надеждой на передачу трона и на сохранение власти династии была младшая дочь, Мария Терезия. Однако суровые правила династического престолонаследия требовали передачи власти только принцу, а отнюдь не принцессе. Отсутствие такового могло вызвать к жизни средневековую процедуру всегерманских выборов нового императора и прервать трехсотлетнее правление Габсбургов, подобно тому, как это уже случилось в 1700 году в их другой старинной вотчине — Испании.
Карлу пришлось пойти на хитрость: в 1713 году он издал на утверждение имперских законодательных органов так называемую Прагматическую санкцию, основной мыслью которой стал тезис о необходимости передачи власти своей дочери ввиду отсутствия сыновей. Зная, какое количество жадных взоров притягивает к себе имперский трон, Карл все свое далеко не блестящее царствование домогался получения согласия на этот шаг со стороны европейских держав, способных стать гарантом прав Марии Терезии после его смерти. Принц Евгений, знавший цену «гарантиям» Бурбонов и Гогенцоллернов, столь же упорно советовал своему монарху «лучше обеспечить Прагматическую санкцию войском в 180 тысяч человек, чем шаткой надеждой на обещания», однако доводы заслуженного полководца остались без внимания.
Фридрих в одном из своих писем к Вольтеру недаром сравнил Австрию с Навуходоносоровым колоссом, изваянным из драгоценных металлов, но на ногах из смеси железа с глиной. С помощью различных уступок, в том числе и территориальных, Карл получил от большинства стран Европы гарантии Прагматической санкции и искренне полагал, что благодаря последним императорский престол вопреки традиции получит женщина — Мария Терезия.
Карл VI с самого начала пошел по совершенно неверному пути. Вначале ему захотелось заручиться гарантиями всех заинтересованных династий, а затем, когда он увидел, что это невозможно, император решил «отставить», казалось бы, ненужные ему страны, как нерасторопную прислугу. В отношениях с Пруссией эта нелепая и недальновидная политика выразилась в следующих последовательных шагах.
Вначале Карл заключил союз с отцом Фридриха, королем Фридрихом Вильгельмом. Это было вызвано тем, что Пруссия в то время могла стать хорошим противовесом для упорно не желавшей признавать Прагматическую санкцию Великобритании. Однако, как только в Англии сменился очередной кабинет, который принял условия санкции, австрийцы немедленно стали искать дружбы британцев, решив использовать для этого Пруссию.
Объектом этой тайной игры стал кронпринц Фридрих, тогда еще бывший холостым. Если ранее австрийцы всячески обхаживали наследника, предлагая ему руку своей ставленницы — брауншвейгской принцессы Елизаветы Христины (племянницы австрийской императрицы), то после получения известий из Лондона они же с неменьшим рвением стали добиваться получения согласия на брак Фридриха с дочерью английского короля Георга II. Все это объяснялось очень просто — королю Великобритании очень хотелось видеть одну из своих дочерей на берлинском престоле, а «желание клиента» оказалось для Австрии законом. Циничность венских дипломатов дошла до того, что даже накануне бракосочетания Фридриха они упорно делали ему и его отцу «самые убедительные предложения» о расторжении объявленных брачных обязательств. Тем не менее все их доводы не помогли — Елизавета Христина Брауншвейг-Бевернская в 1733 году стала женой кронпринца Пруссии.
