Поле битвы представляло ужасное зрелище: 23 тысячи мертвых тел покрывало его. Одна Пруссия потеряла 11 тысяч убитыми и 4,5 тысячи ранеными. Особенно пострадала пехота. Победа стоила Фридриху нескольких отличных генералов: кроме Шверина, пали принцы Гольштейнский и Ангальтский и генерал фон дер Гольц. Фуке и Винтерфельд были тяжело ранены. Австрийцы потеряли примерно 13,5 тысячи человек убитыми и ранеными и 9 тысяч пленными.
Тело Шверина с трудом смогли отыскать между убитыми. Его отнесли в Маргаритинский монастырь и положили перед престолом. С глубокой скорбью стоял перед ним Фридрих и долго смотрел в лицо мертвеца. Потом он сам отдал все приказания касательно необходимых приготовлений к похоронам. Фельдмаршала отвезли приличным погребальным конвоем и со всеми воинскими почестями в его поместье близ Вуссекена в Померании. Там он был помещен в свой фамильный склеп.
Фельдмаршал Шверин под Прагой. 1757 год.
Шверин, ученик Мальборо и принца Евгения, был для великого Фридриха учителем в военном деле. Даже враги уважали и ценили замечательные воинские дарования и мужество Шверина. Вот что Фридрих пишет о нем в своих сочинениях: «Несмотря на глубокую старость, Шверин сохранил весь свой юношеский огонь. С глубоким огорчением увидел он, что пруссаки должны были отступить в Пражском деле, и с необычайным мужеством кинулся вперед и повел их на врага. Смерть его помрачила лавры победы, купленной столь драгоценной кровью». В память о знаменитом полководце и его геройской смерти Фридрих воздвиг в Берлине на Вильгельмплац мраморный монумент.
Когда впоследствии в 1776 году император Иосиф II производил маневры при Штербоголе, он приказал войскам построиться около места, на котором пал Шверин, и почтить его память троекратным ружейным и пушечным залпом, причем каждый раз обнажал голову. В 1824 году прусские офицеры на этом месте поставили фельдмаршалу Шверину памятник в виде пирамиды из красного мрамора.
На следующий день и австрийцы оплакали кончину умершего от ран фельдмаршала Брауна. Фридрих еще успел послать ему свое соболезнование и известить о смерти Шверина. 40 тысяч австрийцев заперлись в стенах Праги; город едва мог вместить такое значительное войско. Фридрих после самой битвы потребовал сдачи города, но эрцгерцог Карл Лотарингский не соглашался. Фридрих сначала хотел в ту же ночь штурмовать Прагу, но побоялся ослабить свое войско, и без того сильно пострадавшее в жестокой Пражской битве. Он только обложил город со всех сторон и послал к Силезской границе за осадными орудиями, надеясь скоро принудить принца Карла к сдаче посредством огня и голода.
Хотя Пражская победа не вполне удовлетворила желания прусского короля, тем не менее она возбудила удивление целой Европы, остановила на некоторое время союзные войска, которые в нерешимости не знали, что им делать, продолжать ли свои марши или возвратиться назад; а венский двор тревожился за независимость всей империи: от сдачи Праги, вмещавшей главную силу австрийской армии, зависела участь Австрии, тем более, что смелый партизанский корпус пруссаков из Богемии проник в Баварию и распространил ужас прусского имени до самого Регенсбурга. Мария Терезия готовилась уже новыми пожертвованиями выкупить мир и свободу у непобедимого прусского короля.
Между тем судьба устроила все иначе. Корпус фельдмаршала Леопольда фон Дауна
[39], не участвовавший в пражском деле, увеличился присоединением части войска Карла Лотарингского и несколькими вновь подоспевшими полками. Он насчитывал под ружьем 60 тысяч человек. С такой силой он легко мог выручить Карла из Праги. Этого боялся Фридрих, на это надеялись осажденные. Однако Даун приближался медленно (марш продолжался с мая по июнь) и тем самым дал пруссакам время на принятие необходимых контрмер.
В первые дни осады пруссаки успели отнять у австрийцев гору Жишки и, владея высотой, опустошительно действовали на город. Все вылазки осажденных были отбиты. В день святого Непомука, патрона Богемии, принц Карл собрал все войско и всех жителей на торжественный молебен, посвященный спасению города и победе над противниками.
В тот же день лазутчик принес письмо от императрицы-королевы. Она писала главнокомандующему: «Честь всей нации, честь императорского оружия зависит теперь от мужественного сопротивления Праги. Благо всей Римской империи в руках нашего воинства и верноподданных жителей сего города! Фельдмаршал Даун придет к вам на помощь: армия его увеличивается с каждым днем. Французское войско также подвигается быстрыми шагами. С Божьей помощью дело притесненных примет скоро другой вид!» Все это несколько успокоило осажденных и зажгло в них луч надежды и мужества. Но в то же время прибыли осадные орудия Фридриха, и пять грозных батарей воздвигались около несчастного города. Гром пушек раздался над головами австрийцев, и сердца их снова дрогнули.
В ночь на 30 мая бомбы и каленые ядра рассыпались с треском над Прагой и целые кварталы запылали. К 3 июня пламя, подкрепляемое сильным ветром, истребило несколько предместий и улиц.
«Жители не успевали тушить пожары. Люди гибли сотнями под развалинами домов, задыхались от сильного дыма. Голод и болезни увеличивали страшное опустошение. Город не был подготовлен к продолжительной осаде: запасные магазины его опустели в первую неделю, войско питалось кавалерийскими лошадьми, которых убивали ежедневно по нескольку сотен. Храмы обратились в лазареты для раненых и больных, где они умирали страдальческой смертью без всякой помощи. Воздух заражался от вредных испарений и множества гниющих трупов, которых не успевали хоронить. Жертвы смерти множились с каждым днем» (Кони. С. 306).
В продолжение трех недель пруссаки бросили в город 180 тысяч бомб и каленых ядер и разрушили до тысячи домов. Принц Карл решился наконец на жестокую, но необходимую меру: он приказал выгнать 12 тысяч жителей, но пруссаки снова загнали их в город. Со слезами, на коленях умоляли Карла городовые власти о сострадании к несчастным жертвам, о сдаче Праги. Карл смягчился и послал к Фридриху парламентеров, прося свободно выпустить войска из города. Фридрих требовал сдачи и города, и войска и более ничего не хотел слушать. На это Карл не согласился.
Между тем осада Праги была для Фридриха столь же неприятна, как и для австрийцев. Он терял время, а оно ему было необходимо для дальнейших операций против остальных союзников Австрии. К тому же он ежедневно получал неблагоприятные известия: в Вестфалию шли 100 тысяч французов, в Пруссию, по имевшимся у короля данным, столько же русских. При этом и Даун не дремал: он составил план — фальшивыми маневрами обмануть обсервационный корпус герцога Бевернского, выставленный против него Фридрихом, тихонько окружить его при Куттенберге и, положив на месте, двинуться к Праге и таким образом поставить прусского короля между двух огней. По счастью, Цитен узнал его намерения, поставил ему оплот и дал время герцогу Бевернскому отступить к Колину (ныне в Чехии), а оттуда к Каурциму в таком порядке, что принц на походе мог еще овладеть несколькими неприятельскими магазинами почти на глазах у Дауна.
