Стелы отличаются и по архитектурному оформлению. Насчитывают четыре типа архитектурного декора: 1) стела с фронтоном; 2) стела с акротерием; 3) стела с антефиксами; 4) стела, оканчивающаяся карнизом. Все эти украшения отражают идею храма: погребение мыслилось как культовое, посвященное богам и охраняемое ими место. Но использование стел для укрепления городской стены в чрезвычайных обстоятельствах, особенно если оно было санкционировано народным собранием, не считалось святотатством. Ведь и стены были святыней города!
Помимо той информации, которую содержат изображения на погребальных стелах, многое говорят сами имена. Некоторые из них свидетельствуют о метрополии Херсонеса, Гераклее Понтийской, находившейся на южном побережье Понта Эвксинского, поскольку встречаются где-либо в другом городе. Наряду с дорийскими греческими именами встречаются имена негреческого происхождения: иранские, пафлагонские, фригийские, фракийские. Это позволило поднять вопрос об этническом составе населения Херсонеса. Наличие иранских, пафлагонских, фригийских имен можно объяснить тем, что в составе первых переселенцев из Гераклеи были не только эллины, но и «варвары», воспринявшие эллинские обычаи и культуру. Фракийские имена, скорее всего, принадлежали переселенцам с западного берега Понта Эвксинского, с которым херсонеситы поддерживали теснейшие связи на протяжении многих веков.
Г,Д. Белов
Изучая надписи Херсонеса, Э.И. Соломоник обратила внимание на две стелы, выполненные рукой одного мастера, с именами Геро и Гермодора. Девушка и юноша, принадлежавшие к разным семьям, были погребены рядом и в одно время. Все это натолкнуло исследовательницу на мысль о какой-то любовной трагедии, оборвавшей жизнь Геро и Гермодора, наподобие той, которая вдохновила Шекспира на создание «Ромео и Джульетты».
Одна из неординарных стел, изготовленная из мрамора, содержит стихотворную эпитафию, раскрывающую личность покойного юноши:
Странник, скрываю собою я юного Ксанфа, которыйБыл утешеньем отца, родины милой красой,Сведущим в таинствах муз, безупречным в сонме сограждан,Чтимым средь юношей всех, светлой звездой красоты.В битве за родину был он завистливым сгублен Ареем.
Как мы видим, погибший в бою за родину Ксанф был не только воином, но и поэтом. Не потому ли он был удостоен стихотворной эпитафии?
Среди погребальных стел Херсонеса имеется обломок камня с живописным изображением юноши. Ни один из великолепных этрусских или южно-италийских погребальных памятников не сохранил портрета покойного, подобного херсонесскому. Удивительное чувство охватывает вас, когда вы оказываетесь с ним лицом к лицу. В повороте головы, выражении глаз, очертании губ есть что-то такое, чему сразу не найдешь определения. Возможно, это объясняется какими-то чертами внешности греков, которые не могли быть переданы скульптурны¬ми изображениями. Или это неведомая творческая манера, при всей своей скупости художественных средств отличающаяся редкой выразительностью?
До этой находки было известно еще одно живописное изображение на камне из Херсонеса — надгробная плита Апфы, жены Афинея, середины IV в. до н.э. Апфа представлена в длинной темной одежде, с капюшоном, накинутым на голову. Она грустно взирает на тянущегося к ней ребенка, прощаясь с ним. Живопись теперь утрачена, и мы можем судить о ней лишь по сохранившейся копии.
Обе стелы написаны в характерной для древности технике энкаустики. Древние авторы дали восторженное описание картин, созданных восковыми красками, правдиво передающих натуру, показывающих капли росы на цветках, темные треснувшие от зрелости плоды фиги, естественный румянец яблок. Римский натуралист Плиний Старший, давший краткое описание работы художников с энкаустикой, писал: «Она не повреждается ни солнцем, ни ветром».
Мы можем к этому добавить: ни временем. Это впервые доказали найденные в конце прошлого века в Фаюме (Египет) живописные изображения покойных на деревянных досках, вошедшие в историю искусства под названием «фаюмские портреты». Они относятся ко времени существования Египта как римской провинции (II—III вв. н.э.) и, следовательно, насчитывают почти две тысячи лет. Впрочем, исследования показали, что техника энкаустики была известна египтянам уже в III тысячелетии до н.э. Она использовалась в росписи древнеегипетских гробниц.
Но не является ли причиной удивительного долголетия энкаустики сухой климат Египта, в земле которого сохраняются тысячелетиями даже хрупкие листы папируса? Находки энкаустических росписей на камне в Херсонесе, равно как и в Керчи, возникшей на месте столицы Боспорского царства Пантикапея, убедительно показали, что дело не в египетском климате, а в удивительной стойкости восковых красок.
Когда о ком-нибудь говорят, что «он отдал жизнь театру», подразумевается, что речь идет об актере или режиссере. Между тем эти слова применимы и к человеку несценической профессии, например археологу, если ему удалось открыть театр, удалив завалы, веками накапливавшиеся в пустотах древнего театрального сооружения, раскрыв его в напластованиях разных эпох и строительных периодов.
Все это совершил крымский археолог Олег Иванович Домбровский, поднявший на дневной свет херсонесский театр, о существовании которого можно было лишь догадываться. Многие крупные открытия происходят совершенно неожиданно. Расчищая завал, образовавшийся в годы фашистской оккупации Севастополя на полу христианского «храма с ковчегом», Домбровский преследовал цель вернуть средневековому памятнику то состояние, в котором он находился при его открывателе Косцюшко-Валюжиниче. С его времени считалось бесспорным, что этот храм стоит прямо на скале. При расчистке 1954 г. под полом была выявлена небольшая каменная насыпь, отдаленно напоминавшая археологу скамью античного театра. Поделившись этим соображением с работавшей рядом сотрудницей музея, Домбровский забыл о нем. Но на следующее утро археологу пришлось принимать поздравления от группы работников музея с находкой долгожданного театра.
В том же 1954 г. были обнаружены остатки трех концентрических ступенчатых вырубов, сделанных в скальном массиве. На краю нижнего выруба был выявлен сложенный из бута барьер, отделявший зрительные ряды от арены. «Значит, это амфитеатр», — думал Домбровский. Он вспомнил рельеф с изображением гладиаторов и живо представил себе, как зрители с раскопанных им скамей наблюдали за кровавым зрелищем. «Наверное, первые ряды занимали солдаты римского гарнизона, расквартированного в Херсонесе. Служба на далекой окраине Римской империи должна была рассматриваться даже выходцами из дунайских провинций, не говоря уже о коренных римлянах (имена тех и других сохранили надписи), как наказание, как ссылка. Чтобы поднять боевой дух оторванных от родины воинов, город создал целую корпорацию жриц Венеры Общедоступной и специальным дошедшим до нас постановлением определил обязанности владельцев лупанаров и их посетителей. Воинам было мало хлеба и любви (точнее, ее суррогата). Они жаждали зрелищ. И отцам города пришлось раскошелиться, чтобы создать амфитеатр.
