Ольвия. Второе рождение
Светлой памяти милой Татьяны Ивановны Фармаковской, сделавшей все возможное и невозможное для восстановления неизвестных страниц жизни своего учителя и супруга
Города умирают, превращаясь в груду бесформенных развалин, так же как их строители и обитатели. Их имена выветриваются из памяти живущих, но благодаря сохраненным землей следам жизни и культуры, они могут пережить как бы новое рождение. Мы имеем в виду Ольвию, греческую колонию, расположенную в той части нашей страны, которую в начале XIX в. стали называть Новороссией.
Ту же роль, какую в истории Кум и других италийских колоний имел остров Питекусса, в судьбах Ольвии сыграл островок, называвшийся по реке, в устье которой он находился, — Борисфеном. Отсюда его искаженное современное название Березань. Раскопки показали, что первые колонисты — греки появились здесь в начале VII в. до н.э. С ними было связано широкое ремесленное производство, как гончарное, так и металлургическое, и стеклодельное. В конце VII в. до н. э — начале VI в. до н.э. на Борисфен прибыло множество переселенцев из Милета, основавшего на берегах Понта Евксинского не менее сотни колоний. Островок для прибывших был мал. И именно тогда поблизости от него, на материке, была основана Ольвия. Имя ее, «счастливая», указывало на то, что ее основатели рассчитывали на успех.
Случайные эпизодические находки на территории Ольвии имели место уже в начале XIX в., но ее систематическое исследование — дело рук археологов конца XIX и начала XX вв. и, прежде всего, Бориса Владимировича Фармаковского (1870—1928).
С его вдовой, Татьяной Ивановной, я познакомился в Ольвии на раскопках, куда я привез группу воронежских студентов. Знакомство продолжилось в Воронеже, куда она была приглашена мною для чтения лекций, а затем в Ленинграде. Все это время Татьяна Ивановна рассказывала мне о своем покойном муже и о драматической судьбе его документов, которые никак не удается извлечь из архива и издать. И только в 1988 г., уже после кончины Татьяны Ивановны, в Киеве, благодаря стараниям известного археолога А.С. Русяевой, увидел свет ее труд «Борис Владимирович Фармаковский» [31].
Эта книга представляет интерес не только как материал для биографии археолога, открывшего древнегреческую колонию Ольвию. С ее помощью знакомые нам по прежним очеркам Теофиль Омолль, Вильгельм Дёрпфельд, Соломон Рейнак и ряд других великих открывателей античной культуры оживают вместе с их молодым другом Фармаковским. Мы оказываемся свидетелями открытия самых знаменитых памятников.
Вернувшись в Россию в 1895 г., уже в следующем году Фармаковский направляется в Ольвию. Она находилась на землях графа Мусина- Пушкина, не дававшего разрешения на раскопки, и Фармаковскому остается возможность исследовать некрополь Ольвии на крестьянских наделах села Парутино [32]. Затем, после пяти лет пребывания в Константинополе и изучения древних памятников Малой Азии он вновь возращается в Ольвию (1901). По-прежнему территория городища остается недоступной для исследования. И вновь Фармаковский ведет работы на некрополе, открывая первый большой подкурганный каменный склеп II в. н.э., где были захоронены Еврисивий и Арета.
Наконец, в 1902 г. Археологическая комиссия достигла соглашения с семейством Мусиных-Пушкиных, согласно которому раскопки разрешались на условиях передачи половины всех вещественных находок владельцам земли.
Взгляды всех, кто побывал в окрестностях села Парутино до Б.В. Фармаковского, привлекал господствовавший над местностью холм. Он был овеян разнообразными легендами. Один из основателей Русского археологического общества граф Алексей Сергеевич Уваров (1825—1884) считал его руинами главного храма Ольвии и назвал «Зевсов курган». Именно это сооружение и стало крепостью, которую пришлось взять и разгадать Б.В. Фармаковскому. Почти сразу стало ясно, что это не то иное, как курган над погребальным сооружением, подобный тому, который был открыт Фармаковским в селе Парутино. Раскопки велись с необычайной тщательностью. Каждый их этап фиксировался с помощью фотоаппарата. Принималась во внимание каждая мелочь. В результате под насыпью кургана были выявлены городские сооружения разных эпох, в том числе и древнейшей до захвата и разрушения Ольвии в середине I в. до н.э. гетами.
Одновременно велись раскопки на западном склоне Заячьей балки с целью выяснения границ города, но повсюду были одни погребения. Они показали, что Заячья балка являлась границей города на западе. В 1903 г. под Зевсовым курганом был обнаружен склеп великолепной сохранности, построенный во II в. н.э. Изучение прилегающей к кургану территории выявило мощный культурный слой с остаткими жилого дома III—II в. до н.э. Именно тогда молодой архитектор Покрышкин сделал реконструкцию этого дома, широко распространившуюся в учебных изданиях. Она оказалась не соответствующей действительности, но в тоже время сыграла немалую роль в закреплении за Ольвией славы первоклассного памятника.
После этого Археологическая комиссия выделила для ведения раскопок в Ольвии значительные средства.
Первостепенной задачей Бориса Владимировича было выяснение точных границ древнего города, а внутри их — выявление внутренней структуры улиц. Для этого в 1907 г. он провел через всю территорию ров. В следующем году стало ясно, что город был укреплен мощными стенами и башнями. Самая древняя из стен, имевшая в ширину до 4 м, неоднократно разрушалась, восстанавливалась, дополнялась башнями. Их описание дал греческий писатель Дион Хрисостом, посетивший Ольвию после ее захвата гетами. Благодаря раскопкам это сооружение предстало в зримых деталях.
Раскопками 1909—1910 гг. было выяснено, что город был расположен амфитеатром, и главная его часть находилась на берегу реки. Раскопками 1913 г. был выявлен некрополь со значительным числом могил VI в. до н.э. Был также раскопан большой курган с каменным склепом и дромосом. На надгробном памятнике в виде известняковой плиты имелось изображение сидящей Кибелы с ребенком на руках.
Б.В. Фармаковский
Работа Фармаковского в Ольвии продолжалась до 1915 г. Был выявлен план древнего города, с его верхней частью, с отходящими от ворот и пересекающимися под прямым углом мощеными улицами, с агорой и общественными постройками, с храмами и алтарями, и нижней частью, заселенной торговым людом, а также городским некрополем. При расширении раскопа к югу от цитадели были обнаружены остатки храма Аполлона Простата и найдена мраморная плита с посвятительной надписью от имени коллегии стратегов. Тут же по соседству оказалась полностью сохранившаяся мраморная статуя, изображавшая мальчика с мехом для вина. Она была украшением фонтана.
М.И. Ростовцев
За ходом раскопок в Ольвии следило не только местное население, но и вся российская общественность. В августе 1903 г. Парутино посетил Михаил Иванович Ростовцев как член Археологической комиссии. С ним Борис Владимирович познакомился еще в Афинах в 1895 г. В своем отчете о раскопках в Ольвии Ростовцев писал, что "Исследования находятся в руках настоящего ученого, точного и строгого наблюдателя, остроумного реконструктора, знатока истории, большого и прикладного искусства». Городище посещали и другие выдающиеся русские и зарубежные ученые. И все в один голо< отмечали высочайший уровень исследования, позволившего понять жизнь и историю древнего города. "
