Десятилетия спустя на том же кургане он заложил новый раскоп длиной более 35 м и глубиной 11,5 м. И через два года ему удалось напасть на перекрытия подземного склепа и на его фасад с колоннами и мраморными дверями. Над ним, на фреске длиной 5,5 м, разворачивалась панорама охоты на оленя, кабана и льва. Охота была любимым занятием Филиппа II, и лицо одного из всадников обладало сходством с изображением создателя македонской державы на золотых монетах.
Зная о неудачном опыте первых открывателей Помпей, Андроникос решил проникнуть в склеп через крышу. В усыпальнице оказалось много удивительных предметов. Он держал в руках позолоченный колчан, украшенный сценами взятия города. По своей форме этот предмет напоминал такие же, какие находят в южной России и там называются скифскими. Попался на глаза и македонский шлем с типичным для него гребнем, о котором ранее было известно лишь по описанию древних авторов.
Но где урна с прахом? Продолжая раскопки, он наткнулся на нечто необычное. Перед ним был цельнозолотой ларнакс. Стирая ладонью пыль, археолог увидел на крышке маленькое солнце с длинными отходящими от него лучами. Эмблема македонских царей. Из ларнакса извлекли завернутые в золототканное покрывало полуобгоревшие кости. Они принадлежали женщине. Ожерелья, золотые цепочка и великолепная диадема с отчеканенными на ней летящими пчелами не оставляли сомнений в принадлежности покойницы к царскому дому. Дальнейшее обследование останков показало, что она умерла в возрасте от 23 до 27 лет.
Вестибюль с этим захоронением был отделен от главного зала широкими мраморными дверями на медных петлях. Когда они распахнулись, взгляду предстал саркофаг на львиных лапах, прислоненный к стене. В противоположном ему углу среди поражавших роскошью сосудов, треножников и прочей погребальной утвари особенным великолепием выделялись боевое оружие и доспехи: золотые наконечники истлевших копий, золотой колчан, заботливо заправленный стрелами, меч в драгоценных ножнах с навершием из слоновой кости, шлем, украшенный головою Афины, щит, покрытый пластинами слоновой кости и листовым золотом в инкрустациях цветного стекла, чешуйчатый панцирь с прикрепленными к нему львиными головками и железная пектораль (нагрудник), роскошная отделка которой компенсировала простоту и дешевизну металла. Посреди камеры светились белизной кости, покрытые роскошной сбруей.
В мраморном саркофаге оказались одиннадцатикилограммовая золотая урна, отделанная драгоценными камнями. В урне — кости и череп, хранящие следы промывки вином и смазанные жиром, прикрытые сверху венком из дубовых листьев и желудей от священного дерева Зевса, покровителя царской власти. Изъян глазницы черепа свидетельствовал, что у покойного был поврежден глаз, как у Филиппа. К тому же один из найденных археологом Апдроникосом среди вооружения наколенников оказался несколько короче другого.
Весть об открытии могилы основателя Македонской державы Филиппа II облетела весь мир и успела войти во многие школьные учебники. Но археологи по своей научной природе народ въедливый и недоверчивый. Откликаясь на открытия в своих статьях, они отмечали, что период, которым датируется погребение, охватывает также и время царствования одного из трех сыновей Филиппа II, Филиппа III Арридея, ставшего преемником Александра на Македонском престоле.
Филипп III страдал многими болезнями, в том числе и слабоумием, дефект на статуэтке из слоновой кости мог иметь отношение и к нему. Приводились и другие доводы против отождествления покойного с Филиппом II. Бочкообразная сводчатая конструкция погребального сооружения, как утверждали некоторые, утвердилась в Македонии только после смерти Филиппа II. К тому же, найденная в погребении корона соответствует восточной атрибутике и может быть датирована временем завоеваний Востока Александром Македонским.
Однако наиболее убедительным доводом против предложенного Андроникосом отождествления явилось присутствие в гробнице еще одного золотого ларца, в котором покоятся кости молодой женщины от 20 до 30 лет. Она не могла быть супругой Филиппа II. При этом среди вещей покойницы был комплект доспехов женщины-воительницы. А это заставило ученых предположить, что погребена царица Эвридика, супруга Филиппа III. Известно, что она прошла военную подготовку и некоторое время командовала войсками.
Таким образом, вопрос о том, какой из Филиппов похоронен в Эгии, остается открытым, но кто бы ни был похоронен в царской могиле, она обогатила нас сведениями об искусстве начального периода эпохи эллинизма и о царских погребальных обычаях.
Аполлон Дидимы, гонимый и торжествующий
Миром классики стал Парфенон,Эллинизм прославлен Дидимой,И,наверное, необходимо,Чтоб остался в памяти он,А не сделался тленом и дымом.Помоги же мне, мой Аполлон,Покровитель искусства гонимый!
Собственными судьбами обладали не только люди, но и целые храмы. Удивительной была судьба святилища Аполлона в Малой Азии, в местности с негреческим названием Дидимы. Храм этот, находившийся к югу от Милета, на высоком месте, откуда открывался вид на море и на группу прибрежных островов, называвшимися Спорадами. Известно имя почитавшегося здесь до Аполлона местного героя, Бранха, которого впоследствии произвели в основатели храма Аполлона Филесия (дружелюбного). Жрецов, управлявших этим храмом, стали называть Бранхидами.
План храма Аполлона в Дидимах эллинистической эпохи
Согласно свидетельствам греческих историков, Аполлон был древ¬нейшим богом Анатолии, где ему было посвящено огромное количество святилищ. Храм в Дидимах занимал среди них особое положение, поскольку он принадлежал Милету, крупнейшему из ионийских центров, основавшему на берегах Понта Евксинского не менее ста колоний.
Первые надежные сведения о Дидимейоне относятся к VII в. до н.э. Согласно «отцу истории» Геродоту, благосостояние Бранхидов было связано с египетским фараоном Нехо (610—598 гг. до н.э.) — тем самым, который задумал соорудить грандиозный канал, соединяющий Нил с Красным морем. По расчетам фараона, канал должен был иметь такую ширину, чтобы в нем могли разойтись два крупных военных корабля. О, замыслы земных владык! Строительство канала в самом его начале стоило гибели 120 тысячам египтян. И тогда фараон обратился за советом в Дидимы. «Царь! Ты строишь канал на выгоду чужеземцам», — не долго думая, изрек оракул.
Нехо, хорошо знакомый Ветхому Завету, был разумным правителем. Прекратив строительство, он направил всю свою кипучую энергию и несметные богатства на сооружение флота. Как известно, один из его кораблей впервые обошел африканский континент, плывя с востока на запад. Огромный военный флот фараона добился господства в Средиземном море. Одержав убедительную морскую победу над противником, Нехо взял неприступную сирийскую крепость Кадеш.
Это было в 609 г. до н.э. Так начался небывалый подъем популярности Дидимского прорицалища и в греческом и, восточном мире. И это не могло не вызвать зависти балканского близнеца Дидим — Дельф. Как мало нового в подлунном мире! Храмы одного и того же бога были непримиримыми соперниками уже две с половиной тысячи лет назад.
