При этом на первый план нередко выступали требования так называемой политической целесообразности, в угоду которым объективные медицинские показатели подчас искажались или фальсифицировались. Понятно, что это не могло не задевать профессиональное достоинство врачей, которые к тому же постоянно находились между Сциллой возможности опоздания с вынесением прогноза и Харибдой неуместно оптимистического или чересчур поспешного диагноза.
Будучи высокообразованными и начитанными людьми, лейб-медики были прекрасными собеседниками. Имея непосредственный и неограниченный доступ к царской семье, они являлись источниками неофициальной информации, вольно или невольно прорывая информационную блокаду, искусственно создаваемую вокруг царствующих особ их приближёнными. Именно за это царедворцы не любили лейб-медиков, завидовали им, ревниво относились к их успехам и злорадствовали при их ошибках.
Вращаясь в придворной среде, врачи неизбежно усваивали её потребности, мотивации и интересы и соответственно этому регулировали своё поведение. Как и все русские чиновники, они не чурались протекционизма и искательства, руководствуясь бессмертным принципом: «Ну как не порадеть родному человечку!» При этом, естественно, появлялись и обиженные. Одним из таких «обиженных» был доктор А.И. Никольский, который в своих воспоминаниях рассказал о том, что лейб-медик И.В. Енохин, обещавший похлопотать о назначении его на должность младшего врача Пажеского корпуса, протежировал в конце концов не ему, а племяннику своей жены, которая была моложе своего мужа на 33 года и обладала, надо полагать, значительным влиянием на своего супруга.
Нужно отметить, что взаимоотношения между самими лейб-медиками не всегда были идеальными, несмотря на то что факультетское обещание, казалось бы, призывало их к некоей корпоративной солидарности. Так, по докладу лейб-медика И.Х. Ригера, рекомендованного императрице Анне Иоанновне графом Остерманом, доктор И.Л. Блюментрост был незаслуженно обвинён «во многих непорядках в верхней аптеке» и отставлен от службы без всяких объяснений, без пенсии и даже положенного жалованья. Также без достаточных оснований были уволены заслуженный лейб-хирург И.И. Пагенкампф, известный своими трудами по акушерству, и доктор Г. Шобер — директор придворной аптеки.
Впрочем, собственная карьера И.Х. Ригера тоже не сложилась. Наводя страх на других, он сам не был свободен от разного рода опасений и, страшась преследований со стороны врага Остермана Бирона, несмотря на щедрое вознаграждение, в 1734 г. бежал из России за границу.
Из-за трений с Я.В. Виллие преждевременно подал в отставку выдающийся австрийский клиницист, ректор Медико-хирургической академии И.П. Франк.
Все историки медицины отмечают «ласковое отношение» представителей дома Романовых к своим лейб-медикам. Можно сказать, это была родовая черта Романовых. Положительная оценка деятельности врачей проявлялась прежде всего в наградах. Например, сохранились документы о денежных и прочих подарках тайному советнику и первому лейб-медику Лестоку за «пущание жильной крови» императрице Елизавете Петровне. В 1818 г. по случаю благополучного разрешения от бремени Великой княгини Александры Фёдоровны (супруги Великого князя Николая Павловича — будущего императора Николая I) был всемилостивейше пожалован в лейб-медики В.М. Рихтер. В 1854 г. за лечение императрицы Александры Фёдоровны лейб-медику М.А. Маркусу была пожалована золотая, украшенная бриллиантами табакерка с портретом Её Величества.
В 1877 г. за оказанное попечение о восстановлении здоровья Великого князя Николая Николаевича-старшего лейб-хирургу А.Л. Обермиллеру, состоявшему врачом при Его Высочестве, была пожалована золотая табакерка, украшенная бриллиантами, с вензелем Его Величества. Лейб-хирургу П.А. Нарановичу в 1865 г. был «всемилостивейше пожалован подарок (не указано — какой) за труды по приведению в порядок тела в Бозе почивающего Цесаревича Николая Александровича» (Наранович имел уже опыт по бальзамированию тела императора Николая I). В 1873 г. за труды, понесённые при сопровождении Великого князя Алексея Александровича из Омска в Санкт-Петербург при его возвращении из заграничного путешествия, лейб-медику Н.Ф. Здекауэру была пожалована золотая, бриллиантами украшенная табакерка с вензеловым изображением имени Его Высочества. Лейб-медику С.П. Боткину, сопровождавшему императора Александра II на фронт во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., был пожалован чин тайного советника.
Поощрения давались и за длительную службу. Например, тому же Н.Ф. Здекауэру в 1869 г. за выслугу 20 лет в медицинских должностях был пожалован бриллиантовый перстень с вензеловым изображением имени Его Императорского Величества. В опубликованной 18 августа 1759 г. «Ведомости кому каки деревни и в каком числе душ всемилостивейше пожалованы» под № 52 значилось: «Действительному статскому советнику и лейб-медику Рожерсону в Минской губернии из принадлежавших Бискупу Виленскому економию Андреяшки (308 душ крепостных), село Старинки (380 душ), местечко Першую с селениями (331), село Доры (382), да в той же губернии конфискованный у Яна Оскирки двор Конотоп (179), а итого 1580 душ».
Не имеющим недвижимости земли давались в аренду. Так, управляющему Придворной медицинской частью лейб-медику тайному советнику Цыцурину «всемилостивейше пожалованное в день 17 апреля 1864 года арендное производство по 1500 рублей в год было продолжено 17 апреля 1876 г. на шесть лет».
Помимо таких, сугубо формальных знаков признательности, российские монархи проявляли и чисто человеческие чувства участия к своим лейб-медикам, особенно в случае их заболеваний. Когда в 1751 г. опасно заболел лейб-медик Г. Каау-Бургав, императрица Елизавета Петровна «лично удостоила его своим посещением». В одном из своих писем лейб-медик Е.С. Боткин писал, что, когда он в 1911 г. некстати заболел во время пребывания на царской яхте «Штандарт» (Е.С. Боткин страдал почечно-каменной болезнью), «императрица, чтобы успокоить меня, каждый день приходит ко мне, а вчера был сам государь».
Заслуги лейб-медиков в развитии отечественной медицины были в ряде случаев оценены по достоинству современниками и потомками. Некоторым из них, в частности, С.П. Боткину, Я.В. Виллие и В.И. Исаеву, были поставлены памятники.
На открытии памятника известному учёному и общественному деятелю, бывшему медицинскому инспектору Кронштадтского порта и главному доктору Николаевского морского госпиталя, почётному лейб-медику В.И. Исаеву, которое состоялось 29 октября 1913 г. в сквере у Кронштадтского военно-морского госпиталя, присутствовали видные военно-морские чины и много врачей, на чьи пожертвования и был создан памятник (автор — художник Шервуд). На лицевой стороне постамента высечены последние слова из речи, произнесённой В.И. Исаевым на юбилейном заседании Кронштадтского общества морских врачей: «Физически сильным, мощным духом и нравственными принципами принадлежит будущее. Жизнь мчится стремительно вперёд. Спешите трудиться». На обратной стороне пьедестала надпись: «Врачу, Учёному, Администратору, Общественному деятелю».
Глава 1
Первые лейб-медики — Н. Бидлоо, Блюментросты и другие
Николай Ламбертович Бидлоо (1669–1735) родился в Амстердаме (Голландия) в семье аптекаря и ботаника. Он приходился племянником известному анатому и хирургу Готфриду Бидлоо — профессору знаменитой в своё время Лейденско-Батавской академии, которую Н. Бидлоо закончил в 1697 г., защитив докторскую диссертацию на тему «О задержке менструаций». В 1702 г. российский посланник в Голландии граф А.Л. Матвеев заключил с Бидлоо 6-летний контракт на службу в России с жалованьем в 2500 гульденов (500 рублей серебром).
