Биограф Николая I Г. Шильдер пишет: «24 сентября было получено сообщение, что в Москве открылась холера. Император Николай немедленно решился поспешить в первопрестольную столицу, чтобы личным присутствием успокоить встревоженное население; быстро собравшись в путь, государь уже 27 сентября выехал в Москву. Государь провёл там десять дней в неутомимой беспрерывной деятельности; он лично наблюдал, как по его приказаниям устраивались больницы в разных частях города, отдавал повеления об удовлетворении Москвы в жизненных потребностях, о денежном вспомоществовании неимущим, об учреждении приютов для детей, у которых болезнь похитила родителей, беспрерывно показывался на улицах, посещал холерные палаты в госпиталях и, только устроив и обеспечив всё, что могла человеческая предусмотрительность, выехал 7 октября из Москвы».
Холера, однако же, с каждым днём усиливалась, а вместе с тем увеличивалось и число её жертв. Как вспоминает А.Х. Бенкендорф, «лакей, находившийся при собственной комнате государя, умер в несколько часов, женщина, проживавшая во дворце, также умерла, несмотря на немедленно поданную ей помощь. Вдруг, за обедом, во дворце, государь почувствовал себя нехорошо и принуждён был выйти из-за стола. Вслед за ним поспешил доктор, столько же напуганный, как и мы все. Вскоре за тем показался в дверях сам государь, чтобы нас успокоить, однако его тошнило, трясла лихорадка и открылись все первые симптомы болезни. К счастью, сильная испарина и данные вовремя лекарства скоро ему пособили». (Судя по всему, у Николая I была слабая форма холеры, так называемая холерина.)
На обратном пути из Москвы в Петербург И.В. Енохин вместе с лейб-медиком Н.Ф. Арендтом принимал участие в организации карантина для царя и его свиты в Твери, где они пробыли одиннадцать дней. Прибывших, согласно существовавшим тогда правилам, окурили хлором, после чего дворец Великой княгини Елены Павловны, где они остановились, и окружавший его маленький сад были оцеплены часовыми.
Успешная служба царю не оставалась незамеченной: И.В. Енохин получал награды, ценные подарки, чины и звания. В январе 1831 г. он был назначен старшим врачом гвардейской кавалерии, сделавшись вдруг из безвестного младшего полкового врача одним из самых заметных медицинских начальников русской армии.
Летом 1831 г. он был прикомандирован к генерал-фельдмаршалу И.Ф. Паскевичу, усмирявшему Польское восстание. Во время штурма Варшавы 25–26 августа 1831 г. И.В. Енохин «под пушечными выстрелами делал операции гг. штаб- и обер-офицерам и нижним чинам». Несколько позже медико-хирург П.А. Наранович, бывший главным хирургом действовавшей в Польше русской армии, свидетельствовал о том, что «старший доктор гвардейского резервного кавалерийского корпуса коллежский советник Енохин как описанные им операции черепосверления и перевязывания подколенной артерии, так и многие другие в продолжение польской кампании в присутствии генерал-штаб доктора Хилодовича и других медиков, в главной квартире находившихся, делал с надлежащим искусством и полным успехом». Последнее замечание особенно важно, учитывая отсутствие в то время эффективных средств обезболивания и обеззараживания ран.
И.В. Енохин также оказывал помощь самому И.Ф. Паскевичу, получившему при взрыве бомбы сильную контузию и ушиб правой руки. Енохин оставался при нём до полного выздоровления и возвратился в Россию лишь 30 ноября 1831 г.
В декабре 1831 г. он был удостоен звания лейб-хирурга, не имея при этом ни учёной степени, ни звания. Но — положение обязывает! — 23 ноября 1835 г. Енохин подал в Конференцию Медико-хирургической академии прошение о присвоении ему звания медико-хирурга (хирурга высшей квалификационной категории, по современной терминологии). К прощению было приложено описание (на латинском языке) трёх благополучно закончившихся операций, произведённых Енохиным во время Польской кампании: «Вылущение верхнего плеча из состава, сверление черепа и перевязывание подколенной боевой жилы». Даже незнакомому с медициной человеку ясно, что это были достаточно серьёзные — даже по теперешним меркам — оперативные вмешательства. Известные хирурги того времени, ординарный профессор Медико-хирургической академии П.Н. Савенко и адъюнкт-профессор И.В. Рклицкий в своём отзыве указали, что «описание сие и самоё лечение операций изложены ясно и удовлетворительно». 29 декабря 1835 г. президент Академии Я.В. Виллие, видимо, не без чувства гордости за своего протеже утвердил решение Конференции Академии о присвоении И.В. Енохину звания медико-хирурга.
В следующем, 1836 году Енохин защитил диссертацию на степень доктора медицины и хирургии. Этому предшествовали следующие события. Вообще говоря, Енохин отличался завидным здоровьем и почти никогда не болел. Но, находясь в Турецком походе, он простудился и заболел пояснично-крестцовым радикулитом («Почувствовал боль в правой ноге, которая начиналась от вертлуга бедра и простиралась позади седалищного нерва»). Эти боли, сначала появлявшиеся изредка, после бивуачной жизни в Польскую кампанию, во время сырого и холодного лета, усилились и стали обнаруживаться чаще. Как писал известный врач того времени П.А. Чаруковский, «все возможные средства, предлагаемые в подобных случаях медициной, были употреблены без пользы. Наконец по совету лучших врачей нашей столицы больной решил испытать действие минерального магнита и удостоил меня выбором для производства сего магнитного лечения, которое было начато 28 октября 1833 г. в 12 часов пополуночи и продолжалось 25 мин. Всего было проведено 5 сеансов. 3 ноября магнетизирование было прекращено. С этого времени и до сих пор (июль 1834 г. — Б.Н.) на ноге нет никакой боли, которая продолжалась около шести лет». Таким образом, И.В. Енохин явился одним из первых в России пациентов, на котором с успехом было применено относительно новое в ту пору лечение с помощью постоянного, или, как тогда говорили, минерального, магнита. (Кстати, в статье П.А. Чаруковского И.В. Енохин фигурирует под инициалами Е.И.В. Атрибуция инициалов принадлежит известному историку медицины Л.Ф. Змееву.) Однако боли в ноге всё же временами давали о себе знать, и 12 мая 1836 г. Енохину был предоставлен отпуск по болезни на 5 месяцев, из которого, как указано в Формулярном списке, он «прибыл в срок». Енохин провёл свой отпуск на Кавказских Минеральных Водах, лечение которыми дало положительный эффект и сделало его горячим их адептом. Об этом свидетельствует выступление Енохина на заседании Петербургского общества русских врачей 1 декабря 1856 г., в котором он, разбирая книгу немецкого врача К. Брауна «Висбаден, как целебный минеральный источник и климатическое целебное место», говорил:
«Мы, русские, нередко основываем свои мнения об отечественных минеральных источниках на неверных данных, почерпнутых у иностранных или неточных наблюдателей по неимению для этого своих собственных аккредитованных (достоверных. — Б.Н.) наблюдений. Например, говоря о Кавказе и его минеральных источниках, мы почему-то воображаем себе картину дикости природы, суровости климата, необитаемости местностей и, следовательно, полной или почти полной невозможности пользоваться как следует тамошними минеральными водами. Между тем на деле всё это несправедливо. Кто был сам на месте (а мне случалось быть и на Кавказских, и на заграничных минеральных водах), тот может удостоверить, что местности Кавказа, изобилующие минеральными источниками, отличаются таким превосходным климатом, какой едва ли в чём уступит самым счастливым в этом отношении местностям заграничным. И если наши отечественные минеральные воды не пользуются такою же славою, как заграничные, то причиной этого не климатологические условия, а дальность их расстояния от больших населённых центров, недостаток удобных путей сообщения и, наконец, не внушающие доверия фармакологические описания их».
