Вспомним, что репрессии 1937–1938 гг. дело рук тех, кто получил ведомственные награды (звание почетного чекиста) именно в период подготовки и осуществления великого перелома 1927–1934 гг. Наверное, не случайно, что именно они в 1937–1938 гг. активно включились в массовые операции. Кулацкая операция — попытка обеспечить завершение социалистической модернизации физическим уничтожением тех групп населения, которые не принимали ценностей нового общества. Решить эту задачу должны были прежде всего силовые структуры. В этой ситуации многие руководители НКВД сознательно или стихийно выбрали тактику широкого разворачивания массовых операций, и потому что видели в этом способ продемонстрировать свою лояльность, и потому что эти операции контролируются намного меньше. Существование в регионе широкого контрреволюционного заговора выводит местное чекистское руководство из-под контроля прокуратуры и партийных комитетов и оправдывает его чрезвычайные полномочия.
Отступление 1: Попытка уничтожить Церковь
А на кого пытались направить удар руководители НКВД?
Исследователи истории Церкви утверждают, что репрессии против христиан в 1937–1938 гг. далеко превзошли по размаху все предшествующие: «церковников и сектантов» в 1937 г. репрессировано 37 331 человек, а в 1938 г. — 13 438 [56, с. 660]. Это без учета мусульманского духовенства, которое шло чаще всего как «националистическая панисламистская контрреволюция». Если верить этой цифре, то доля духовенства в массовых репрессиях 1937–1938 гг. — более 3 % (всего в этой справке говорится о репрессиях более чем 1575 тыс. человек). Другие исследования называют цифры в 2–3 раза больше. Надо учитывать, что верующих и священников могли привлекать и за «к.-р. агитацию», и за «повстанческую к.-р.».
Многие историки связывают этот разгром с тем, что перепись 1937 года выявила сохранившиеся религиозные чувства советских граждан. «Вопрос о религии возник в переписном листе (речь идет о переписи 1937 года. — Л.Н.) на самом последнем этапе» [9, с. 17]. С точки зрения исследователей переписи 1937 года, этот вопрос появился благодаря вмешательству политического руководства: «По всей вероятности, он был внесен туда по инициативе Сталина. И потому что он остался в переписном листе вопреки правилам статистики, ясно, что противиться его внесению организаторы переписи не могли» [45, с. 17]. Может быть, действительно по инициативе Сталина, может, кого-то другого из членов Политбюро. В любом случае в результате с точки зрения официальной идеологии получилось очень плохо: «60 % жителей села и 30 % жителей города на переписи определили себя верующими». «Получается, что все социально-экономические преобразования, вся культурно-идеологическая работа не дали результата! «Пережиток прошлого» — религия — все равно сохранился. Бытие изменилось, а сознание нет, может быть, надо ему помочь, сознанию? Добить врага…» [74, с. 221–222].
Действительно, еще в начале 1937 года начались репрессии против архиереев, находившихся в оппозиции митрополиту Сергию. 3 февраля 1937 г. епископ Герман (Ряшенцев) арестован в с. Кочпон (место ссылки) и вывезен в Сыктывкарскую тюрьму, затем 15 сентября 1937 г. расстрелян в Сыктывкарской тюрьме в рамках кулацкой операции. Еще 14 апреля 1937 г. епископ Арсений (Жадановский) арестован в с. Котельники Московской области, расстрелян 27 сентября 1937 г. в Бутове.
Выше уже говорилось о том, как руководитель УНКВД Омской области Салынь не соглашался с лимитами, которые ему спустили из Москвы. При этом надо иметь в виду, что еще до выхода постановления Политбюро о «массовых операциях» в городе Ишим в ночь с 23 на 24 июня были арестованы все священники (в том числе и бывшие). Всего семьдесят пять человек, из них центральная фигура — епископ Серафим Звездинский (его расстреляют в Омске 26 августа). В тот же день, 23 июня 1937 г., арестован в г. Бирске (Башкирия) епископ Волынский и Житомирский Аверкий (Кедров), расстрелян 27 ноября 1937 г.
На следующий день за сотни километров, в Казахстане (в ссылке), был арестован один из противников митрополита Сергия епископ Иосиф Петровых (расстрелян 20 ноября).
Одновременно началось дело «даниловского братства», по которому в Сыктывкаре (в ссылке) снова был арестован епископ Федор (Поздеевский). В июне он уже давал показания, 23 октября 1937-го приговорен к ВМН, расстрелян в Ивановской тюрьме.
Вряд ли все это было случайное совпадение. Впечатление, что разгром 1937–1938 гг. готовился заранее и еще в начале 1937 года в разных регионах страны работа шла именно в этом направлении.
Однако сразу хочется обратить внимание, что в приказе № 00447 при перечислении «контингентов, подлежащих репрессии», священники упоминаются только в конце шестого пункта:
«…наиболее активные антисоветские элементы из бывших кулаков, карателей, бандитов, белых, сектантских активистов, церковников и прочих, которые содержатся сейчас в тюрьмах, лагерях, трудовых поселках и колониях и продолжают вести там активную антисоветскую подрывную работу».
Священники идут после «кулаков, карателей, бандитов, белых» и только те, кто уже находится в местах лишения свободы.
Как видно, первоначально тотальные аресты духовенства не планировались. В июле 1937 года НКВД интересовали только те, кто к тому времени уже был арестован. Означает ли это, что аресты духовенства начались не как приказ Центра, а как инициатива местных органов НКВД? Примерно так ситуация выглядит в докладной записке Ежова.
Как уже говорилось, 8 сентября 1937 г. он направил И. В. СТАЛИНУ СПЕЦСООБЩЕНИЕ № 59750 О ПЕРВЫХ ИТОГАХ ОПЕРАЦИИ ПО РЕПРЕССИРОВАНИЮ АНТИСОВЕТСКИХ ЭЛЕМЕНТОВ.
По этому документу видно, что власть меняет свою политику по отношению к священникам. В нем уже во втором пункте говорится о том, что по показаниям арестованных на 1 сентября 1937 г. вскрыто и ликвидируется:
«Церковно-сектантских повстанческих и фашистских групп и организаций 43 с числом участников 710 человек». Причем они, с точки зрения наркома, стоят по значимости уже на втором месте. Ежов прямо пишет о новом направлении оперативного поиска: «Заслуживает серьезного внимания наличие, выявляемого сейчас, широкого церковно-сектантского повстанческого подполья» [56, с. 340]. Еще месяц назад вопрос так не стоял.
Но кто и где начал аресты церковников? Спецсообщение Ежова дает ответ на этот вопрос: «Большое количество церковно-сектантских контрреволюционных формирований вскрывается в Западной, Горьковской, Московской, Свердловской и других областях». То есть началось все в нескольких областях, под руководством Реденса, Каруцкого, Лаврушина и Дмитриева.
Анализ книг памяти в целом подтверждает эту картину. В ряде регионов массовые аресты духовенства начались уже в августе 1937 года. Напомним, в августе 1937 г. должны были быть арестованы наиболее опасные «враги», которые приговариваются к ВМН.
В Горьковской области аресты духовенства начались уже в августе. Подчеркнем — не расстрелы арестованных священников (как это предполагалось текстом приказа), а аресты и расстрелы тех, кто был на свободе. В августе — 140 человек (15 % арестованных), в сентябре — 107 (18 % арестованных), в октябре — 269 (18 %), в ноябре — 404 (28 %). «В Горьковской области ликвидируется церковно-монархическая организация бывшего кулака монаха САВИНА. Организация охватывала несколько районов области и состояла из бывших кулаков, бродячих попов, монахов, «странников», кликуш и т. п. Связь между членами организации поддерживалась через странствующих монашек» [56, с. 340–341]. Конечно, наиболее вероятная причина репрессий — несмотря на закрытие Саровской обители, духовное влияние ее на область сохранялось десятилетия.
