* * *
Введение
Вооруженные силы – неотъемлемый атрибут почти любого независимого государства. Они обслуживают интересы государства, выполняя функцию организованного насилия, направленного, по идее, вовне. Даже если отсутствует внешняя опасность для данного государства, либо сами по себе вооруженные силы так слабы, что не могут обеспечить безопасность страны, наличие армии важно как символ государственности. В принципе, оборона страны от внешнего врага и вооруженная защита национальных интересов за рубежом является основной функцией «человека с ружьем», в каком бы уголке мира ни проходила его служба. Однако само наличие стройно организованной, достаточно многочисленной вооруженной массы не может не оказывать разнообразного влияния на политическую жизнь страны. Следует помнить, что армия и флот обладают почти полной монополией на вооруженную силу. Если считать, что вооруженные силы лишь инструмент государственной власти, то их вмешательство во внутреннюю политику страны может мыслиться только в форме активной или пассивной поддержки существующего правительства. Вооруженные силы не всегда выступают лишь как слепое орудие гражданских властей, те или иные группы военнослужащих могут иметь собственные взгляды на общественно-политическую жизнь в стране. Ни полиция, ни спецслужбы, как правило, ничего не могут противопоставить вооруженным силам, если те решаются выступить на политической арене с оружием в руках. При определенных обстоятельствах вооруженные силы (целиком или отдельные их части) могут выступить как против существующего политического строя вообще, так и против политической группировки, стоящей у власти. Они могут не только исполнять роль послушного орудия гражданских политиков, но и быть самостоятельной политической силой внутри страны, определять ее политический и, в определенной степени и в известных случаях, социальный строй. Разумеется, совершая вооруженное выступление, армия и флот отражают интересы тех или иных классов и социальных групп, но это не закрывает для них возможность сохранять достаточно большую свободу действий. История великих держав знает не так много примеров прямого вмешательства вооруженных сил во внутреннюю политику за последние 200 лет, однако история второстепенных государств, особенно бывших колоний, дает громадное число примеров вмешательства армии в политические дела.
С одной стороны, вооруженные силы кажутся полностью зависимыми от гражданских властей. Объем финансирования армии и флота, размеры и способы комплектования, выбор мест базирования, постановка целей и задач, назначение высшего руководства, выработка общих принципов организационной структуры – все это формально определяется решениями гражданских политических институтов. В то же время флот (как и сухопутная армия) представляет собой в значительной степени автономный от гражданского государственного аппарата организм, способный не только сопротивляться вмешательству верховной власти в сферу своей компетенции, но и активно влиять на внутреннюю и внешнюю государственную политику.
Методы такого влияния могут быть различными. Это и открытый военный мятеж, и его потенциальная угроза, и манипулирование страхом гражданских властей перед возможным вооруженным выступлением войск. К таким методам также относится воздействие общественного мнения военной среды (прежде всего офицеров, а в определенные периоды и массы рядовых) или личное воздействие представителей армии и флота на отдельных лидеров страны, владение эксклюзивной информацией и знаниями, возможность интерпретировать понятие «целесообразности» при распределении средств, отпускаемых на оборону.
Представители вооруженных сил могут повлиять на общественное мнение в стране, рисуя образ врага или друга, убеждая население в практической ценности тех или иных решений в области военного строительства и т. д. Известны случаи, когда военное руководство активно поддерживало и даже инициировало целенаправленные пропагандистские кампании (например, «пропаганда флота» в Германии начала ХХ в.).
Чтобы пролить свет на очерченный круг вопросов, следует выделить несколько типов вооруженных сил, в зависимости от их положения в политической системе конкретной страны. При этом можно будет выявить некоторые присущие им черты и попытаться определить, к какому типу относились отечественные вооруженные силы 10–20-х гг. ХХ в., а заодно оценить возможные альтернативы их политического развития. Решить вопрос о политической роли вооруженных сил невозможно без рассмотрения особенностей формирования и службы их личного состава, его материального положения и бытовых условий. Наконец, рассмотрение структур морского управления и их взаимоотношения с высшими и центральными органами государственной власти позволит увидеть подробности работы аппарата управления военно-морскими силами.
Когда речь идет об истории России, то, как правило, политической роли вооруженных сил уделяется внимание лишь в связи с эпохой дворцовых переворотов. Применительно к периоду XIX – ХХ в. сложился образ отечественных вооруженных сил, априорно лояльных существующим в данный момент властям. Именно тезис о безусловной верности политическому руководству страны вооруженных сил в целом и различных групп их командного состава в частности служит основанием для распространенных воззрений на исторические события первой половины ХХ в. На этом основывается уверенность в том, что офицеры дореволюционной формации в массе своей сохранили верность «старому режиму» и выступили бескомпромиссными борцами против большевиков в годы Гражданской войны. С другой стороны, убежденность в том, что офицерство ни при каких обстоятельствах не могло иметь собственных политических целей и желания выступить против гражданских властей, позволила сконструировать концепцию о беспочвенности и абсурдности репрессий против руководства армии и флота в 20–30-е гг.
[1] Распространению таких поверхностных взглядов способствует апелляция к понятиям офицерской чести, верности присяге, которые, будучи рассматриваемы абстрактно, лишь запутывают дело и затемняют представление об истинном лице офицерского корпуса русских армии и флота в конкретный исторический период. Некоторые авторы и вовсе утверждают, что «репрессии против командно-начальствующего состава Красной Армии проводились всегда, во все годы ее существования, практически без длительных перерывов»
[2], рисуя все происходившее, как театр абсурда. Фактически в таких работах возрождаются старые взгляды эмигрантов – историков и мемуаристов – 20–30-х годов, которые заявляли, что «сразу же после Октябрьской революции для буржуазно-дворянских специалистов начался “путь на Голгофу”: массовые репрессии в качестве “главного метода” воздействия на них “со стороны государственной власти”»
[3].
