Обращает на себя внимание, что комиссию в морском ведомстве создали в тот же день, когда было получено отношение из Наркомюста.
Почти все время заседания и заняло оглашение этих документов. Так как решений было не слишком много (создать подкомиссии при каждом из управлений Морского комиссариата для углубленной подготовки вопроса), начальник управления делами Морского комиссариата В. А. Бокард предложил не ограничиваться разработкой схем организации центрального аппарата, а обратить внимание и на местный.
Второе заседание комиссии состоялось 18 января 1921 г. и продолжалось всего полчаса. На нем огласили схему организации центрального морского управления, полученную от Коморси
[1143]. Председательствующий заявил, что достаточно будет свести все действующие положения об отдельных центральных учреждениях флота воедино, чтобы получить положение о Морском комиссариате. Для этого следовало, по его мнению, просто дать поручение начальнику Управления делами Морского комиссариата. «По его представлению эта работа имеет характер чисто инкорпорационный»
[1144].
Однако не все присутствующие согласились с этим. А. Г. Свитальский, представитель Гламорхоза, считал все Положения (кроме Положения о Командовании МС и Штаморе) устаревшими. Например, часть функций ГМХУ и ГМТУ перешла Чусоснабарму и Упродснабфлоту, поэтому было бы целесообразнее каждому начальнику срочно разработать положение о своем учреждении по образцу положения о Командовании всеми МС РСФСР и его штабе. Комиссия согласилась с этим предложением.
Составление проектов по учреждениям было решено окончить к субботе 29 января. Штатной части Строморси следовало к 29 января представить список местных учреждений морского ведомства. Начальнику Гламортеха предстояло разработать типовое положение и проекты штатов для портов I, II и III разрядов. Кроме того, было решено выделить подкомиссию для рассмотрения сокращения штатов под председательством начальника Управления делами В. А. Бокарда, первое заседание которой назначить на 26 января (к этому же сроку учреждения должны были представить мотивированные проекты упрощения и сокращения своих штатов).
10 февраля 1921 г. Полевой штаб РВСР был объединен со Всероссийским главным штабом в Штаб РККА
[1145]. С существованием двух штабов (одного для действующих войск (ПШ РВСР), а другого для тыловых и запасных частей (Всероглавштаб)) было покончено. Этот шаг был совершенно логичен. Если иметь в виду, что ПШ РВСР выполнял роль штаба Ставки верховного главнокомандующего, то после окончания войны он исчерпал свои задачи. Назревало такое же мероприятие в морском ведомстве, где продолжали существовать параллельно МГШ (тыловой орган) и орган оперативного руководства действующими морскими силами, или Морской штаб Республики (так с 27 августа 1920 г. стал называться Штаб коморси)
[1146]. В начале весны 1921 г. продолжалось обсуждение вопроса о слиянии сухопутного и морского ведомств в единый наркомат, но вместе с тем в конце марта – начале апреля 1921 г. в рамках мероприятий по «разгрузке» Москвы встал вопрос о «переброске» НКМД в Петроград, что явно противоречило наметившейся тенденции к объединению руководства всеми видами вооруженных сил. Характерно, что высшее морское руководство, хотя и относилось скептически к идее слияния наркоматов по военным и по морским делам, выступило против отъезда из столицы. 6 апреля 1921 г. комиссар Морских сил Республики И. Д. Сладков указал в письме в НКВД, что по политическим соображениям необходимо оставить комиссариат в Москве
[1147]. Аналогичное обращение было направлено от имени командующего Морскими силами Республики А. В. Немитца и И. Д. Сладкова председателю комиссии по разгрузке Москвы М. Ф. Владимирскому. Здесь было добавлено, что оставить комиссариат в Москве необходимо в связи с необходимостью выполнить указания председателя РВС Республики Троцкого «в момент коренных изменений и ломки существующей структуры управления флотом»
[1148]. Видимо, переезд морского ведомства мог быть превратно истолкован в связи с Кронштадтским восстанием (1–18 марта 1921 г.)
О том, насколько остро стоял вопрос о судьбе флота после Кронштадтских событий, свидетельствует записка В. И. Ленина Л. Д. Троцкому от 21 марта: «Не “прикрыть” ли нам на год флота совсем? К чему он? А уголь отдать ж[елезным] дор[огам] или текстильным фабрикам, чтобы дать мужикам ткань? По-моему, надо бы здесь пойти на решительные меры. Пусть флот пострадает. А сов[етская] власть выиграет»
[1149].
Вопрос о будущем флота волновал не только его руководство, но и рядовых «военморов». 25 мая 1921 г. в Москве был получен проект военмора Байкальского дивизиона судов Д. Иванова, возможно являвшегося секретарем комиссара дивизиона
[1150]. Судя по тексту, автор проекта – коммунист из матросов. Д. Иванов считал, что «нельзя соединять Морской и Военный комиссариаты; в РВС и СНК должны быть представители НКМД; необходимо предоставить НКМД права военного ведомства, вернуть ему заводы, провести набор «хотя и из армии», доведя численность флота до 40 тысяч человек; увеличить учебные отряды, расширить ВУЗы, сделать их доступными для всех военморов, «хотя бы и не имеющих среднего образования и практиков (то есть имеющих только практические навыки, а не теоретическую подготовку. – К. Н.)»; использовать зимние стоянки для обучения личного состава; сделать «морской политорган» самостоятельным, стоящим в иерархии военных учреждений не ниже Политуправления РККА; создать «свои морские политотделы»; развернуть широкую пропаганду флота. В заключение Д. Иванов писал: «Нет сомнения, что только моряки могут приблизить своей организованностью, спайкой всемирную социальную революцию (подчеркнуто в оригинале. – К. Н.)»
[1151]. Необходимо отметить, что в пользу сохранения полной самостоятельности морского ведомства высказывались не только высшие руководители, которых можно было бы подозревать в личных расчетах, но и представители низов флота. Традиция независимого от армии существования морских сил была очень сильна, прецедента объединения сухопутных сил и флота в одном ведомстве не было не только в дореволюционном русском государственном аппарате, но и среди ведущих морских держав того времени.
В Петрограде тем временем (июль – август 1921 г.) было собрано совещание при Побалте, о котором говорилось выше
[1152]. Надо полагать, что единственным конкретным предложением совещания было улучшение материального положения комсостава.
