После Февральской революции делались попытки демократизации системы чинопроизводства на флоте, что было особенно важно, если учитывать постоянный рост числа должностей морских офицеров. В мае 1917 г. были введены чины старшего лейтенанта, лейтенанта и мичмана военного времени и старшего лейтенанта и мичмана военного времени флота по механической части
[100]. Предусматривалось, что эти чины будут получать все лица, окончившие учебные заведения морского ведомства, кроме МК, ОГК и МИУ. Производство в следующий чин для офицеров военного времени было возможно только «за отличие, преимущественно боевое»
[101], по окончании военных действий на службе могли быть оставлены только те из них, кто сдаст экзамен за полный курс МК или МИУ, также только сдавшие экзамен могли быть произведены в капитаны 2 ранга. Те молодые люди, которые обучались в военно-морских учебных заведениях лишь береговым предметам и не проходили практического плавания, производились в мичманы военного времени берегового состава. Состоявшие к тому времени на службе офицеры запаса могли подать прошение о переименовании их в новые чины: прапорщики и подпоручики – в мичманы, поручики и штабс-капитаны – в лейтенанты, капитаны – в старшие лейтенанты. Матросы, производимые за подвиги в офицеры, могли сами выбирать себе чин – прапорщика по морской или механической части, прапорщика или подпоручика по Адмиралтейству или мичмана военного времени.
Таким образом, в чине подпоручика по Адмиралтейству оставались только офицеры тыловых учреждений. Эта реформа помогла разделить офицеров боевого и тылового состава и ввести на флоте тот же порядок чинопроизводства офицеров запаса и военного времени, что и в армии.
В дореволюционном флоте сложились достаточно напряженные отношения между матросами срочной службы, с одной стороны, и, с другой стороны, сверхсрочнослужащими, а также кондуктурами (промежуточная категория между унтер-офицерами и офицерами, наподобие современных мичманов и прапорщиков российских Вооруженных сил). Подыгрывая настроениям матросов срочной службы и призванных из запаса в июле 1917 г., флотское руководство упразднило категории кондуктуров
[102] и сверхсрочнослужащих
[103]. Те из них, кому исполнилось 44 года, могли немедленно уволиться в отставку (таких оказалось 310 чел.), потому что на военной службе находились в то время военнообязанные до 43-летнего возраста. Оставшиеся на службе кондукторы были произведены в мичманы военного времени или в подпоручики по Адмиралтейству (546 чел.), в классные фельдшеры (303 чел.) или переименованы в старшие специалисты (1052 чел.)
[104]. В мичманы военного времени были произведены и многие сверхсрочнослужащие унтер-офицеры.
23 мая 1917 г. Центробалт принял постановление о том, что прослужившие не менее трех лет «воинские чины специалисты» (то есть матросы и унтер-офицеры, закончившие специальные школы), могут быть произведены в прапорщики или подпоручики по Адмиралтейству в соответствии с уровнем их общего образования
[105]. Это означало, что имеющие образование в объеме четырех классов гимназии или реального училища могли быть произведены в прапорщики, а имеющие полное среднее образование – в подпоручики. Появился новый канал пополнения офицерского состава: это постановление впервые открывало возможность производства в офицеры по морскому ведомству лиц, не имевших полного среднего образования. Видимо, Центробалт руководствовался тем, что в школы прапорщиков сухопутной армии принимали имевших неполное среднее образование, а кроме того, матросы и унтер-офицеры этой категории уже прослужили на флоте достаточно долго и имели неплохую подготовку в школах специалистов. На основательную подготовку этой категории нижних чинов указывал активный монархист, кирилловец капитан 2 ранга Г. К. Граф: «Среди новобранцев были и такие, которые уже получили до службы начальное образование. Из них выбирались кандидаты на унтер-офицеров, которых особо учили по их специальности в течение двух лет. Эти матросы получали довольно серьезное образование, которое в некоторых отношениях даже было немногим ниже общесреднего. Таким образом, из них получались уже полуинтеллигенты»
[106].
Нужда в офицерах вспомогательных судов флота была настолько велика, что в 1917 г. появилась новая промежуточная категория между офицерами и бывшими нижними чинами (которых переименовали в «воинских чинов»): это были зауряд-прапорщики по морской и механической частям. Такое звание присваивалось штурманам и механикам малого плавания и речных судов, не имевшим полного среднего образования, необходимого для получения чина прапорщика флота.
Для оценки численности офицерского корпуса флота важно установить, какие потери были понесены им в военное время.
За время войны (август 1914 – сентябрь 1917) потери русского флота убитыми, умершими и пропавшими без вести составили 140 офицеров
[107]. Потери среди нижних чинов составляли к 15 января 1918 г. 2931 человек убитыми и умершими от ран и болезней, 181 матрос пропал без вести, 197 человек попали в плен. Еще 636 матросов числились ранеными
[108]. Судя по тому, что это число невелико, можно предположить, что подразумеваются раненые, не вернувшиеся в строй к моменту составления справки (15 января 1918 г.). Вероятно, в число 140 погибших и пропавших без вести офицеров не входят те, кто был убит матросами или покончил с собой во время Февральской революции или в течение 1917 г.
Обращает на себя внимание то, что соотношение погибших и умерших офицеров и матросов (примерно 1:21) отличается от соотношения офицеров и матросов в составе флота (примерно 1:16–17). Как представляется, причина такого положения кроется в том, что на береговых должностях числилось достаточно большое количество офицеров при не столь значительном числе нижних чинов, а соотношение погибших офицеров и матросов примерно соответствует их соотношению в корабельных командах.
С. В. Волков считает, что «к 15 марта Балтийский флот потерял 120 офицеров, из которых 76 убито (в Гельсингфорсе 45, в Кронштадте 24, в Ревеле 5 и в Петрограде 2). В Кронштадте, кроме того, было убито не менее 12 офицеров сухопутного гарнизона. Четверо офицеров покончили жизнь самоубийством и 11 пропали без вести. Всего, таким образом, погибло более 100 человек, если не включать сюда троих, покончивших жизнь самоубийством (По другим сведениям, Февральская революция стоила Балтийскому флоту 70 офицеров – 67 убитых (в т. ч. 8 адмиралов и генералов). – Примеч. С. В. Волкова). На Черноморском флоте также было убито много офицеров во главе с вице-адмиралом П. Новицким, трупы которых с привязанным к ногам балластом сбрасывались в море; имелись и случаи самоубийства (например, мичман Фок с линкора “Императрица Екатерина II”)»
[109]. Точку зрения С. В. Волкова разделяет М. А. Елизаров: «В Февральскую революцию на флоте погибли около ста офицеров: в Гельсингфорсе около 45, немногим меньше в Кронштадте, в Ревеле 5, в Петрограде 2, а также свыше 20 боцманов, кондукторов и сверхсрочников. Кроме того, 4 офицера покончили жизнь самоубийством, 11 пропали без вести (вероятно, убиты или сбежали)»
[110].
