Таблица 3
Жалованье нижних чинов флота в дореволюционное время значительно отличалось от офицерского. Самый высокооплачиваемый из специалистов-унтер-офицеров, авиационный старшина, получал в год 360 руб.
[351], а мичман даже на берегу, без надбавок военного времени – 891 руб. в год
[352].
Вычеты из жалованья нижних чинов были меньше, чем из офицерского. Так, из жалованья рядовых вычитался 1 % на медикаменты, а из жалованья унтер-офицеров – 2 % «на медикаменты и госпиталь». На берегу матросы получали основное жалованье. В отдаленных местностях (во Владивостоке и в Баку) нижние чины получали усиленное жалованье (в 1,5 раза больше основного), в ближнем плавании (Балтийское и Черное моря) выплачивалось жалованье в 2,4 раза больше основного, на Дальнем Востоке и Каспии – в 3,6 раза больше, а в дальнем плавании (вне прилегающих к России морей) – в 4,8 раза больше основного
[353]. Следует учитывать, что при нахождении в плавании высчитывался каждый день и мат росы получали повышенное жалованье только за время, фактически проведенное в плавании – здесь действовал тот же принцип, что и при вычислении морского довольствия для офицеров. В заграничном плавании жалованье матросам, также как и офицерам, выдавалось золотом, что было выгодно военнослужащим – с учетом разницы курсов сумма денег в золоте была в 1,5 раза больше по покупательной способности, чем та же сумма бумажными деньгами.
Конкретное представление о выплатах нижним чинам срочной службы дает таблица 4, в которой для сравнения приведены также суммы жалованья в дальнем плавании и оклады сухопутных солдат. Практически не было случаев, чтобы круглый год матрос пробыл в дальнем заграничном плавании, реальный оклад матроса колебался от основного жалованья до жалованья в дальнем плавании. Жалованье авиационных старшин в дальнем плавании не указано, в силу того что авианесущие корабли в дореволюционное время ни одного дальнего плавания в заграничных водах не совершили
[354].
Таблица 4
Разрыв в оплате самих нижних чинов был значительно большим, чем разрыв между жалованьем мичмана и адмирала. Молодому матросу полагалось 9 руб. в год, а авиационному старшине – 360 руб. С другой стороны, по сравнению с жалованьем в сухопутной армии матросы получали гораздо больше. Если рядовой армейской пехоты получал в год крошечную сумму в 6 руб., то только что призванному молодому матросу полагалось уже 9 руб. Максимальный оклад в сухопутной армии составлял 78 руб. в год (фельдфебели и вахмистры гвардии срочной службы)
[355], тогда как на флоте он доходил до 360 руб., не считая повышенных окладов в плавании и дополнительных выплат сверхсрочнослужащим. Жалованье выдавалось раз в два месяца за прошедший срок.
В отличие от офицеров, матросы получали питание и обмундирование натурой. О стоимости вещей и продуктов, которые выдавались натурой, в сравнении с армейской пехотой, дает представление таблица 5
[356].
По сравнению с солдатами сухопутной армии, нижние чины флота, особенно те из них, кто овладел той или иной специальностью, получали весьма солидное жалованье. Сверхсрочнослужащие получали дополнительные выплаты. Однако по сравнению с зарплатой квалифицированных рабочих, жалованье матросов-специалистов
Таблица 5
было не столь уж высоким. Учитывая сложные условия службы на корабле, отрицательное отношение матросов срочной службы к сверхсрочникам и непроходимый социальный барьер между сверхсрочниками и офицерами, охотников оставаться на сверхсрочную службу было не так много. К 1 января 1917 г. в русском флоте числилось всего 3604 сверхсрочнослужащих унтер-офицера и 2211 кондукторов при общей численности матросов в 135 004 человека, не считая 20 000 ратников морского ополчения
[357]. Сверхсрочнослужащих и кондукторов в русском флоте насчитывалось всего около 4 % личного состава, почти в два раза меньше, чем офицеров.
Во время Первой мировой войны по карману военнослужащих больно ударила инфляция. По официальным данным, к 1 мая 1917 г. рубль обесценился до 27 коп. в довоенных ценах. При этом жалованье и другие выплаты военнослужащим долгое время не увеличивались. Борьба рабочих за увеличение зарплаты и улучшение условий труда не могла не послужить примером матросам.
Видимо, этим повышением жалованья наиболее квалифицированная часть матросов осталась недовольна. Вот что об этом писал капитан 2 ранга Г. К. Граф: «Так, с соответствующими угрозами Временному правительству было предъявлено требование об увеличении жалования. Этот вопрос стал оживленно обсуждаться во всех советах, на кораблях и в береговых командах. Никогда, кажется, прения не были так бесконечны и жарки, как при обсуждении этого вопроса. Никакие доказательства, что государство не в состоянии платить такие огромные оклады, не принимались в расчет. Даже самые умеренные матросы, когда заходила речь о деньгах, прямо теряли голову, и ничто их не могло убедить. Матросы высказывали удивление, и им очень не нравилось, что офицеры считают для себя недопустимым тоже требовать увеличения жалования. По их понятию, это было в порядке вещей и так естественно, что поведение офицеров им казалось подозрительным: вот, мол, ничего не хотят принимать от революции»
[358]. Действительно, жалованье офицеров после Февральской революции не пересматривалось и в результате инфляции сократилось в 3,7 раза по сравнению с довоенным временем, однако следует учитывать, что денежное довольствие морского офицера сильно зависело от того, находится он в плавании или нет, а также то, что морские офицеры, находясь в плавании, получали существенно большее жалованье, чем в армии.
