Изабель наклонилась, взяла ее за руку.
– Господи, да ты замерзла. Ты когда ела в последний раз?
Девочка вытерла нос рукой и посмотрела на Крампуса.
– Ты – Сатана?
– Нет. Я – Крампус, Повелитель Йоля. А ты кто такая?
– Ты пришел забрать моего папу в ад?
Крампус покачал головой.
– Нет, дитя. Почему ты так говоришь?
Она не ответила, просто повернулась и пошла мимо них вверх по склону, таща за собой лопату. Прислонив лопату к стене дома, она взобралась по ступенькам на крыльцо и исчезла в доме.
– Они варят, – сказал Чет, указывая на генератор и несколько переносных газовых баллонов, стоявших у стены рядом с подвальным окошком.
– Варят? – переспросила Изабель.
– Винт, – сказал Джесс.
Она, казалось, все еще не понимала.
– Наркотики, – добавил Джесс. – Плохие наркотики.
Джесс огляделся, и ему совсем не понравилось то, что он видел. Поле явно не возделывали уже годами; кукуруза так и засохла на корню вместе с початками. Дощатая пластиковая обшивка местами отошла от стен, кое-где отвалилась и валялась под стенами перекрученными полосами. В дырах виднелись висевший клоками рубероид и посеревшая от времени и непогоды фанера. Все окна закрывали куски пластика или брезента, прилепленного скотчем; скотч местами отклеился, и полуоторванный брезент трепал ветер. Неряшливая поросль пожухших сорняков и засохшие плети ежевики жались к стенам дома, опутывали крыльцо. Трейлер стоял ярдах в двадцати от дома. Подставленные под оси кирпичи раскрошились с одной стороны, и трейлер дал крен, будто судно в непогоду. Из разбитых окон на них мрачно пялилась темнота.
Все это место вызывало какое-то неприятное ощущение – оно было не просто запущенным, нет: было здесь что-то мерзкое, злое. Джесс никогда прежде не испытывал ничего подобного. Ему подумалось, может, это все были его обостренные чувства, из-за крови Крампуса в его жилах. Но как бы то ни было, никакого желания идти в дом у него не имелось. Он глянул на Крампуса и понял, что тот тоже что-то почувствовал.
– Похоже, немало воды утекло с тех пор, как хоть кому-то здесь было на что-то не наплевать.
– Торчки, – сказал Чет и сплюнул. – Мет, винт, спиды. Нюхают, наверное, тоже. Ну, типа, все, что удается достать. Ставлю свою задницу.
– Соблазнительный приз, – сказал Джесс.
Чета перекосило.
– Весело быть придурком, да?
– Кому-то надо посмотреть, как там эта девчушка, – сказала Изабель.
– Не надо нам туда ходить, – сказал Чет. – Ничего хорошего из этого не выйдет. Те, кто варят винт – народ опасный, те, кто его потребляют – тоже опасны, а уж если кто занимается и тем, и тем, – лучше играть с нитроглицерином, чем с ними.
Окончания речи Изабель дожидаться не стала; она просто направилась вверх, к дому. Они смотрели, как она поднимается на крыльцо и исчезает в доме.
– Говорю вам, – сказал Чет, – нечего нам там делать.
Крампус вздохнул:
– Похоже, мой маленький лев считает иначе.
И он двинулся следом за ней, бросив через плечо:
– Идемте.
Когда они подошли поближе, из-под крыльца вылезла собака, пугливая до дрожи и тощая до невозможности; у нее можно было все ребра пересчитать. Крампус погладил ее по голове, и псина завиляла хвостом. Они обогнули развалины кресла, кучу какого-то горелого тряпья и поднялись на крыльцо. Дверь была полуоткрыта, в доме стояла темнота. Крампус вошел, Бельсникели – следом. Джесс заметил, что на нервах был не он один: Вернон тоже судорожно сжимал в горсти сонный песок, а оба шауни успели достать ножи.
Тусклый утренний свет еле сочился в окна сквозь драный брезент, и все же можно было разглядеть, что в гостиной когда-то был пожар: обшивка стен и большая часть потолка обуглились и почернели от сажи. В воздухе висел запах сырого горелого дерева. На диване, под наполовину сползшим на пол одеялом, лежал человек и мутным взглядом глядел в потолок. Подергивающимися пальцами он беспрерывно чесал усеянное незаживающими язвами лицо, и, похоже, даже не заметил, что на него таращится компания Йольских демонов.
Крампус шагнул к дивану и ткнул лежащего пальцем под ребра. Человек поднял глаза на Повелителя Йоля, и казалось, сумел-таки сфокусировать взгляд. Его лицо исказилось от ужаса; он застонал и перекатился на бок, вжавшись лицом в спинку дивана.
– И это – эээ, торчок? – вопросил Крампус. – Он что, болен?
Чет кивнул.
– Болен, ага. Подсел на метамфетамин. Хочет его все время. Ну, типа, либо ты его получишь, либо вот сейчас слетишь на хрен с катушек.
– Я представляю себе, что такое «подсесть». Это как у тех, кто попал в рабство к опиуму.
– Ну да, типа того, только гораздо хуже. Эти ребята, они варят это дерьмо из любых химикатов, какие только могут достать. Они не едят, не спят, и оно медленно пожирает их мозг.
– Эта чума, она что, распространилась повсюду?
– Да, – сказал Джесс. – Благодаря таким вот подонкам, как наш Чет, – везде, ясен хрен.
– Да какого хрена, Джесс?! – рявкнул Чет. – У тебя-то тоже рыльце в пушку.
Крампус покачал головой, отвернулся от лежащего на диване мужчины и прошел на кухню. Джесс щелкнул выключателем, но света не было. В тусклом утреннем свете было видно, что кто-то поснимал дверцы со всех кухонных шкафов, и на полках почти ничего не было, кроме нескольких пакетиков овсянки быстрого приготовления и коробки хлопьев «Фрут Лупс». В воздухе пахло плесенью и тухлым мясом. У дальней стены стояло несколько десятков мешков с мусором. Пара мешков упала, рассыпав содержимое по полу, в других виднелись прогрызенные крысами дыры. Повсюду – в раковине, на стойке, на плите – громоздились горы немытой посуды.
– Твою мать, – сказал Чет, зажимая нос. – Да как можно жить в такой грязище?
Джесс заглянул в коридор – не видно ли Изабель, но в доме стояла пугающая тишина. У него было такое чувство, будто он попал в дом с привидениями; казалось, из теней вот-вот выпрыгнет что-то кошмарное и бросится прямо на него. Откуда-то снизу – из подвала, что ли, трудно было сказать – раздался лязг.
– О, господи, боже мой, – сказал кто-то. Очень похоже на Изабель. Джесс принялся ощупью пробираться по темному коридору, стараясь не споткнуться о кучи мусора, валяющегося на полу.
Он нашел их с девочкой в дальней спальне. На голом матрасе под скомканной простыней лежал человек и глядел в потолок неподвижным взглядом. Запавшие глаза и восковая кожа не оставляли сомнений – он мертв, и уже давно.
– Нате вам, какая жалость, – сказал за спиной у Джесса Чет. – Похоже, округ Бун теперь недосчитается еще одного тупоголового торчка, когда будет выдавать талоны на бесплатную жрачку.
