– С ним всё в порядке? – осведомился Лясций.
– Да, – коротко и веско обрезал Утюг, мысленно проклиная дурака Штекера и желая, чтобы неожиданный допрос поскорее прекратился.
– Наверное, – одновременно с уйбуем ляпнул Штекер, и все на него уставились.
В воздухе запахло неосознанными подозрениями в измене, предчувствием междоусобицы и поножовщины. В углу прекратили драться. Кто-то громко пожалел, что в зал нельзя проносить дробовики. Кто-то выскользнул за подмогой.
– Почему «наверное»? – прищурился Лясций.
– Потому что я его ещё сегодня не видел, – простодушно ответил Штекер, наконец-то сподобившись на правильный ответ.
К сожалению, было уже слишком поздно.
– Великого фюрера ещё никто сегодня не видел, – протянул сидящий слева боец.
– Надеюсь, с ним всё в порядке.
Утюг, который как раз собирался незаметно отлипнуть от стойки и пойти вон, мысленно застонал.
– А почему с нашим обожаемым великим фюрером что-то должно быть не в порядке? – насторожился въедливый боец.
– Сон плохой приснился.
– Нам сны не снятся!
– Тебе не снятся, а мне, может, начали, – огрызнулся Штекер, который наконец понял, что наболтал лишнего, и пытался – в меру своих способностей – отыскать выход из положения.
Но пока не получалось.
– Ты кого дураком назвал? – с угрозой поинтересовался въедливый.
За его спиной стали появляться сочувствующие, Лясций привычно отступил к двери в подсобку, но драки не случилось.
– Успеете, – негромко, не оборачиваясь, но запредельно веско произнёс сидящий неподалеку Абажур Гнилич, и задиры молниеносно успокоились.
С тех пор как высший семейный пост занял Кувалда, должность «фюрер клана» во избежание междоусобиц упразднили, но неофициальную иерархию никто не отменял, и Абажур считался наиболее авторитетным уйбуем Гниличей. Его слово весило в клане не менее тонны пластида, и охотников ляпнуть что-нибудь поперёк находилось мало.
– Лясций, налей въедливому виски за мой счёт, пусть успокоится. А вы, двое, идите сюда.
Выбора не было, поэтому Утюг и Штекер покорно подошли и осторожно присели за большой стол Абажура. Помолчали, пряча глаза от авторитетного уйбуя, но, поняв, что бить их пока не собираются, слегка расслабились.
– Штекер, почему ты решил, что у Кувалды проблемы? – поинтересовался Абажур, глядя вроде на Штекера, но в действительности – на Утюга.
Дело в том, что лет около семи назад авторитетный уйбуй Абажур от беспробудного пьянства окосел, причём как в прямом, так и в переносном смысле, и его глаза прихотливо расфокусировались, выбирая объект слежения скорее случайным образом, чем по желанию обладателя. Постепенно уйбуй научился хоть как-то управлять своенравными гляделками и всегда смотрел туда, куда хотел, но со стороны это выглядело странно.
– Просто подумал, – развёл руками боец.
– Ты не умеешь врать, – качнул головой Абажур, поправляя бандану. – И думать тоже.
– А ты не умеешь знать, вру я или нет, – довольно нахально отозвался боец.
– Я хитрый.
Штекер заткнулся, не в силах ничего противопоставить железной логике авторитетного уйбуя, и Утюгу пришлось взять слово:
– Мы вчера ездили по городу, там то да сё…
– Магазин подломили? – со знанием дела уточнил Абажур, глядя в потолок, а на самом деле – на то, как разливает виски один из его бойцов. За ценным продуктом следовало приглядывать, даже когда его бывало вдоволь.
– Ну да… – Утюг потёр подбородок. – Так вот, мы были на Россолимо, искали подходящее заведение, а потом смотрим – великий фюрер идёт…
– Не идёт, – вставил боец.
– Да, Штекер прав: не идёт, – согласился Утюг. – Одноглазый сам идти не мог, его эрлиец вёл.
– И Заморыш, – добавил Штекер.
– И Заморыш, – подтвердил Утюг.
Однако шофёр великого фюрера не интересовал Абажура.
– Какой эрлиец? – насторожился он.
– Там барыжит, – махнул рукой Штекер.
– Не барыжит, а здоровьем торгует, – поправил бойца Утюг. – То есть бодяжит.
– Наркотой? – удивился Утюг.
– Эрлийцы таким не промышляют.
– Тебе откуда знать?
– Так что с Кувалдой было, идиоты? – оборвал спор Абажур. – Он пьяный был?
– Нет.
– Нет, – согласился Утюг. И добавил: – Он как будто обдолбанный шёл. Я таких челов видел.
– Или больным он шёл, – вставил Штекер. – Жутко больным. Плохо ему было, потому к эрлийцу подался. Небось помирать…
– Докажите! – неожиданно прорычал Абажур. – Хватит слов, мля, доказательства есть?
– У него, – Утюг мотнул головой на бойца.
Штекер кивнул, достал телефон, отыскал нужный файл, запустил и подвинул телефон авторитетному:
– Вот.
Авторитетный взял телефон и поднёс его к левому уху. Ну потому, что в этот момент осуществлялся обзор именно этого сектора.
Короткое видео с мычащим, не держащимся на ногах Кувалдой дикари просмотрели в полном молчании. А когда оно закончилось, Абажур нажал на кнопку повтора, после которого Утюг сделал неутешительный вывод:
– Одноглазый, похоже, действительно никакой…
Гниличи поцокали языками, но соглашаться не стали – повернули головы к Абажуру, ожидая от него вердикт. Что же касается авторитетного уйбуя, то ему очень хотелось захохотать, заплясать или завопить от радости, но он сдержался. Оглядел столпившихся вокруг сородичей, кивая вверх-вниз, и многозначительно кашлянул:
– Хм-м…
– Может, его ещё вчера уже таким и закопали? – предположил Штекер, расценивший покашливание как разрешение говорить.
За столом стало очень тихо. То ли от неожиданности, то ли от открывающихся перспектив.
– Кувалду сегодня видели? – спросил Абажур, бросив на Штекера недовольный взгляд.
Гниличи покачали головами – дружно и отрицательно:
– Нет.
– Со вчера не появлялся.
– Прячется.
– Или дохлый уже, – повторил Штекер.
– Двойника нам привезут, – выдохнул Утюг. И тревожно округлил глаза: – Точно вам говорю.
– Кто? – поинтересовался Абажур.
– Что – кто?
– Кто привезёт?
– Да хоть Копыто, – подумав, ответил Утюг. Он знал, что Абажур терпеть не может авторитетного уйбуя Шибзичей, вот и ввернул ненавистное имя. – Копыто привезёт двойника или голема вообще и станет тут царствовать от имени этого…
