– Я рад, что вы это понимаете, Пабло.
– Спасибо, комиссар.
– Но я обязан воспользоваться тем, что вы здесь.
– Собираетесь меня пытать?
Вопрос вызывал у Сантьяги вежливое недоумение.
– Пабло? – слегка обиженно произнёс нав, чуть приподняв брови. – Вы усомнились в моём воспитании?
– Ещё в Шанхае, – язвительно отозвался вампир.
– Я не давал вам слова.
– Да… вы говорили… – Робене помолчал. – Но сейчас вам нужна информация.
– И я прошу в последний раз: поделитесь ею. Я изложил свои резоны, Пабло, я объяснил текущее положение дел, и вы согласились, что другого выхода нет. Да, я предлагаю не идеальное решение, но идеальных не существует. Я предлагаю такой вариант развития событий, который удовлетворит всех и поможет семье Масан.
– Вы нас окончательно поработите, – угрюмо ответил вампир.
– Но сейчас я вынужден вас уничтожать.
– У вас плохо получается.
– Только потому, что пока Тёмный Двор не ведёт вой-ну так как умеет, – спокойно произнёс нав. – Только поэтому.
– Считаете себя благодетелем?
– А кем считаете себя вы, толкая соплеменников в объятия Ярги?
– Речь идёт о свободе, комиссар, они сами делают выбор.
– Они следуют за инстинктами, а не за разумом.
– Наш инстинкт – свобода.
– Кровь.
– Мы такие, какие есть, и никогда не изменимся.
– Но окружающие не обязаны принимать вас такими, какие вы есть, Пабло, – вздохнул Сантьяга. – И единственный выход – компромисс.
Свеча горела, причём довольно ярко, но не уменьшалась в размере, хотя расплавленный воск стекал по ней. Огонёк горел ровно, и масан смотрел на него как заворожённый. Смотрел так, будто свеча оставалась единственным мостиком, связывающим его с реальностью.
– Я не стану вам помогать, комиссар.
– Жаль…
– Но как вы собираетесь обойтись без пыток? Какая-нибудь «химия»?
– Какая-нибудь колдунья. – Сантьяга посмотрел Снежане в глаза и сделал едва заметный жест рукой: – Прошу вас.
Жрица мягко подошла к масану сзади и закрыла его глаза чёрной повязкой. А около дверей появились ещё две фигуры – советники Тёмного Двора, закутанные в тёмно-синие плащи с низко надвинутыми капюшонами. Сантьяга задумал сложнейшую интригу, задевающую высшшие арканы магии Крови, и решить поставленную задачу могли только лучшие маги Нави.
– Судя по духам – зелёная ведьма, – прошептал Робене. – А значит, «Поцелуй русалки»…
– Согласитесь, Пабло, в данном случае это идеальный выбор.
– Будь ты проклят, нав…
А в следующий миг Снежана склонилась к вампиру и крепко поцеловала его в губы. Очень крепко. Так крепко, что ночной охотник не мог сопротивляться, не мог выпустить иглы – он полностью попал под власть колдуньи.
«Поцелуй русалки» был уникальным магическим арканом, доступным исключительно зелёным ведьмам. Он действовал на все генетические статусы, и одурманенная жертва добровольно и в подробностях отвечала на любые вопросы.
Лучшего способа узнать правду в Тайном Городе не существовало.
– Что вы хотите знать? – спросила Снежана, отрываясь от Робене.
Советники достали записные книжки.
Сантьяга вздохнул и сделал шаг в сторону.
* * *
Южный Форт,
штаб-квартира семьи Красные Шапки
Москва, Бутово,
1 июля, пятница, 12:16
Заявление верного Копыто задело Кувалду, напомнило, что он и в самом деле перестал появляться в компаниях «своих ребят» и постепенно потерял связь с народом. Ту самую связь, которой очень гордился и о которой упоминал при каждом удобном и неудобном случае. Разумеется, за годы единоличного правления одноглазый привык считать себя избранным, идеальной Шапкой, настолько умной и хитрой, что не спасует даже перед навами, привык властвовать и временами напоминал бронзовую статую самого себя, но… но в глубине души великий фюрер ни на секунду не забывал, как начинал когда-то рядовым бойцом зачуханной десятки самого слабого клана Красных Шапок, как стал уйбуем, затем – фюрером клана и в конце концов ухитрился сокрушить конкурентов и возглавить семью. И всё это время, на каждом этапе большого пути, Кувалда чувствовал себя естественной и органичной частью дикарского сообщества.
Теперь же это ощущение пропало.
Но что делать? Устроить грандиозный банкет? Собрать уйбуев у себя, а для народа выставить столы во дворе? Оплатить бесплатный день в «Средстве от перхоти»? Или просто выкатить несколько бочек виски и зажарить пару свиней на открытом огне?
Каждое из предложений заслуживало внимания, но великий фюрер понимал, что Копыто имел в виду другое.
«Нужно ифти в нароф!»
Однако последовать совету одноглазый не решался – отвык.
После стольких лет правления слово «народ» подрастеряло для Кувалды сакральный смысл и стало обозначать опасное и непредсказуемое сборище вооружённых дикарей, склонных к грабежам, насилию, пьянству и неуплате налогов. Народ постоянно бузил, а если не бузил, то бурчал, а если не бурчал, то чистил оружие, планируя начать междоусобицу, и не вызывал никакого желания с собой общаться.
Народ, если честно, немного пугал.
Народу постоянно требовалась поддержка или обещание не мешать, а поскольку второго великий фюрер предложить не мог, приходилось изыскивать средства на первое. Что, разумеется, опустошало казну и не позволяло царствовать в своё удовольствие.
«Но это и называется быть лифером семьи, – тоскливо подумал Кувалда, разглядывая двор через пуленепробиваемое окно. – Прихофится много труфиться, зато я разбогатею и войфу в историю…»
Однако даже у этих весьма скромных притязаний имелись подводные камни. Во-первых, зачем богатеть, если казна семьи в его полном распоряжении? Копить на старость? Это слово для дикарей означало нечто настолько смутное, что в повседневной жизни его практически не использовали. А брать пример с челов, то есть наворовать столько, чтобы даже правнукам хватило, и удрать как можно дальше, Кувалда не мог, поскольку знал, что никуда он от Тайного Города не денется. Во-вторых, кем он войдёт в историю? Великим императором, объединившим буйные кланы в нечто организованное, или узурпатором, лихо вешающим несогласных? Останется он в памяти безмозглых сородичей или же будет забыт через четверть часа после смерти?
