– Мы собираемся отправить в Тайный Город огромную армию, – произнёс он, примирительно глядя то на Дэвида, то на Атала. – И ясно, что, если что-то пойдёт не так, мы перестанем существовать как боевая сила.
– Что может пойти не так? – дёрнулся Дэвид.
– Пожалуйста, не горячись, – попросил Фрэнк, поднимая правую руку. – Я лишь хочу сказать, что сомнения в данной ситуации вполне оправданны. Мы рискуем: и своими жизнями, и своими кланами. Но мы не отступим… Ведь так?
– Решение принято, – после короткой паузы поддержал Малкавиана Тамим.
– Я хочу их крови, – процедил Дэвид. – Надоело бояться.
– Я мечтаю о свободе, – тихо сказал Марко.
– Смерть рабам! – бросил Диего.
– Эта битва войдёт в историю, – усмехнулся Атал.
– Только давайте договоримся: Клаудия – моя. – Фрэнк широко улыбнулся: – Хочу лично разобраться с этой сучкой.
* * *
ресторан Chicago Prime
Москва, Страстной бульвар,
1 июля, пятница, 20:39
– А здесь миленько, – произнесла Фатма, присаживаясь за столик.
– Спасибо… то есть… я старался, – чуть сбивчиво ответил Лебра, устраиваясь напротив. – То есть это не мой ресторан… я старался, в смысле, долго думал, где… то есть куда…
Моряна позволила молодому шасу запутаться окончательно, после чего с улыбкой осведомилась:
– Почему мы встретились именно здесь?
Она выглядела сногсшибательно: маленькое чёрное платье, плотно облегающее изящную фигуру, едва заметный макияж, подчёркивающий природную прелесть девушки, скромные украшения – чтобы не отвлекали от красоты – и красный цветок в чёрных волосах.
Цветок стал для шаса последней каплей, и он то и дело упирался в него взглядом.
– Ну… как я сказал по телефону… то есть… возникли некоторые интересующие подробности… – Лебра понял, что совершенно не готов к допросу, и на всякий случай покраснел. – Там… у казначейства то есть…
– Почему в этом ресторане?
– Думал, тебе нравится мясо, – выдохнул Томба.
– Потому что я – хищник?
– Ну… Потому что я ничего о тебе не знаю.
– Мог бы спросить.
– И ты бы ответила?
– Я люблю мясо, – улыбнулась девушка, глядя Лебре в глаза.
Несколько секунд шас ошарашенно молчал, после чего выдал:
– Я ведь не спрашивал.
– Разве?
– Спрашивал, – признал Томба. – Спрашивал. Хотел знать…
Лебра не был девственником. Бабником, впрочем, тоже, большим количеством побед похвастаться не мог, но к девушкам подход знал и, между прочим, получше, чем финансовый сухарь Майно, который рано или поздно женится на той, на которой велит мама, и вряд ли это надолго отвлечёт его от биржевых сводок.
Лебра женщин любил, давно научился вести себя с ними, но Фатма… Рядом с Фатмой молодой шас трепетал настолько, что не мог даже пары слов связать, будто вернувшись в стеснительную юность. Он боялся обидеть девушку, ляпнув что-нибудь не то, боялся показаться снобом, старался вести себя «правильно», но получалось только хуже.
И он постоянно ловил себя на том, что пялится на красный цветок в её волосах.
– Какое… вино? – выдавил Лебра, ругая себя последними словами.
– Красное, – улыбнулась моряна. – Мы ведь планируем есть мясо?
– Ах да…
– Ещё мне нравится розовое.
– Ага.
– Итальянское.
– Ага.
– А тебе?
– Розовое, – зачем-то подтвердил Лебра, несмотря на семейную любовь к коньякам.
– Вижу, у нас много общего.
– Очень.
Они сделали заказ, на удивление одинаковый, возможно, потому, что Лебра перечислял выбранные блюда вторым, согласились на вермут в качестве аперитива, а когда официант отошёл, Фатма чуть подалась вперёд, понизила голос и поинтересовалась:
– Давай сразу кое-что проясним…
– Давай, – торопливо перебил девушку Лебра. – Я не за экзотикой.
И так ответил на не прозвучавший вопрос.
Моряна медленно кивнула, показывая, что поняла ответ шаса, и улыбнулась уголками губ:
– Неужели мы будем обсуждать финансы Великого Дома?
– Нет, конечно… – Лебра нервно погладил скатерть. – Нет… не хочу… то есть я… я хочу… Я хочу поговорить с тобой.
– О чём?
– Да о чём хочешь. – Молодой шас несмело улыбнулся. – Говорят, на следующей неделе акции ай-ти компаний здорово просядут.
И тут же смутился.
А Фатма рассмеялась…
* * *
муниципальный жилой дом
Москва, Лялин переулок,
2 июля, суббота, 00:11
Сколько раз он предавал?
Много.
Можно, конечно, задаться целью, посчитать и выяснить точно, однако смысла в этом исследовании нет, потому что каждое предательство равно тысяче преступлений, и с этой точки зрения он давно превзошёл самых знаменитых злодеев Тайного Города.
«Даже Сантьягу?» – ехидно спросил внутренний голос.
В ответ Сдемир усмехнулся. Все знали, что комиссар неукоснительно соблюдает обещания. Неохотно даёт слово? Да. Но если даёт, то нет необходимости звать нотариуса, поскольку один-единственный кивок комиссара будет крепче любого заклятья и любой подписи, пусть даже кровью.
«Получается, я больший преступник, чем проклятый нав…»
Потому что изменял слову, изменял дружбе, изменял крови – родной и крови своего народа. Потому что обманул женщину, которая искренне ему доверилась, ударил в спину тем, кто дал слово его защищать, и убил собственного отца.
Сдемир никогда не испытывал ни сомнений, ни сожалений, ни угрызений совести, рассматривал предательство как естественную часть жизни, перешагивал через трупы и спокойно шёл дальше. И всегда был готов к ответной подлости. Молодой, по меркам людов – совсем щенок, Сдемир прекрасно знал, что его обязательно будут бить – исподтишка, жестоко, и принимал меры, чтобы не пропустить особенно сильный удар. Но пропустил – не угадал направление.
Не угадал…
Сдемир ждал удара, направленного лично на него, думал, организуют покушение, но опытная Всеведа перехитрила юнца и уколола его в самое сердце.
Всеведа распорядилась убить Далину, женщину, которая стала Сдемиру ближе всех на свете. Женщину, ради которой молодой барон собственноручно расправился с несколькими жителями Тайного Города, обставив их убийство как несчастные случаи. Сдемир знал, что любит Далину, с первой встречи разобрался, что девушка – та самая, единственная, – и целеустремленно вёл дело к свадьбе. Он почти добился своего, но Всеведа… Всеведа порвала его счастье в клочья.
