– Что это? – изумился Майно, поворачиваясь к великому фюреру.
Тот уныло развёл руками и подумал, что с намеченным ремонтом придется повременить, поскольку непонятно, что останется от Родины после визита вооружённых неизвестных.
///
Сначала Урбек хотел справиться с проблемой привычным способом: устроив Красным Шапкам кровавую междоусобицу с настоящей революцией и лозунгами. Опыт в этом у него был отличный, благо не первый день на свете, готовые на всё помощники тоже имелись: и Абажур, и Маманя радостно поддержали бы идею дворцового переворота, возомнивший о себе Кувалда действительно надоел, то есть великофюрерское кресло нуждалось в реновации, но…
Но совсем недавно Сантьяга прямо предостерёг шасов от шумных акций в ближайшие недели, а связываться с комиссаром старому Кумару не хотелось. Он мог огрызаться, мог повышать голос, мог вставать в позу, если того требовали интересы бизнеса, но абсолютно точно знал черту, которую нельзя переходить. И когда Сантьяга говорил: «…в противном случае я буду крайне разочарован…» – с ним было лучше не связываться. А в этот раз комиссар закончил своё выступление именно этими словами.
Тем не менее проблему требовалось решить – ведь страдал бизнес, и Кумар лично отправился в Форт, прихватив одну из «пропагандистских» машин и обоих кандидатов в преемники, с которыми заставил работать примчавшегося выручать свою собственность Асида.
«Тебе нужны эти ходячие громкоговорители?»
«Ездящие».
«Не придирайся. Нужны?»
«Да».
«Тогда объясни моим преемникам, что они должны говорить, проведи митинг, выиграй его и можешь быть свободен».
«А что они должны говорить?»
«Ты у нас политтехнолог – придумай. Но мне нужно спасти бизнес, иначе я твои ходячие громкоговорители человской полиции сдам за антитеррористическую премию».
«Ездящие».
«Тем более».
Угроза подействовала, и несчастный Асид сидел сейчас в фургоне, вдалбливая в неподатливые черепа дикарей дорогостоящие политические платформы, а разъярённый Урбек подпрыгивал на жёстком кресле кабины, проклиная тот день, когда благонравная шаса Валькирия родила двух невменяемых засранцев Майно и Лебру, и проклиная слишком умного старшего близнеца, ухитрившегося придумать изящную пакость, и периодически принимаясь считать до ста, чтобы не сорваться и не приказать сопровождающим политический рейд охранникам пристрелить зловредных братьев при первой же возможности.
Охранники, кстати, у старого Кумара были первоклассными – четырёхрукие хваны, срочно вызванные к Форту «для обеспечения безопасности политического мероприятия и для решения общих вопросов». Хваны, представляющие небольшую, но весьма сплочённую семью сельскохозяйственных рабочих и наёмных убийц, сотрудничали с Урбеком давно и плодотворно, так что приехали по первому зову, не забыв накинуть на внедорожник морок – чтобы не смущать дорожную полицию. А хванов Шапки боялись даже сильнее навов: тёмные редко пачкали о дикарей оружие, а профессиональные алтайские убийцы работали по контракту и никогда не задумывались над тем, кому и почему выпало угодить под их нож.
А слово «пощада» четырёхрукие воспринимали лишь в философском, но никак не в практическом ключе.
Не было никаких сомнений, что три хвана при желании могли зачистить всю популяцию Шапок… устали бы, конечно, но зачистили, и поэтому, когда недалеко от Форта перед грузовиком пристроился чёрный «Тигр» с пулемётной башней на крыше, Урбек почувствовал себя гораздо увереннее. То есть он понимал, что его дикари не тронут, но присутствие безжалостных наёмников гарантировало это на сто сорок шесть процентов.
«Тигр» первым въехал в ворота Форта, сбив мощным бампером небрежно припаркованный мотоцикл, и резко затормозил перед толпой, заставив её колыхнуться. Появившийся следом фургон повернулся к Шапкам бортом – демонстрируя дорогостоящие LED-панели, а вылезший на трибуну Кумар широко улыбнулся и хрипло произнёс в микрофон:
– Здравствуйте, мои дорогие, – не имея в виду ничего плохого.
Однако ласковое обращение вызвало у дикарей приступ паники.
///
– Так и знал, что это Урбек, – прошипел Майно.
– Куда без него, – вздохнул Лебра. – Или ты думал, Кумар станет сидеть и смотреть, как ты вынимаешь из его кармана деньги?
– Я готовился к скандалу, но не думал, что старый среагирует так быстро, – признался Майно. – И не думал, что он явится с такой поддержкой…
– Он старый, а не медленный, – скрипнул младший близнец. – Ты ещё с ним наперегонки побегай за прибылью…
– У него хваны.
– Вижу.
Равнодушные четырёхрукие убийцы как раз выбирались из «Тигра», и их спокойный вид так сильно подействовал на Лебру, что он достал телефон и, держа его под столом, торопливо набил сообщение: «Мы в Форте. Урбек вызвал хванов…»
А в следующий миг вздрогнул и, не допечатав, отправил, потому что прозвучало:
– Здравствуйте, мои дорогие! – с дружелюбным напором выдал Кумар. А увидев, что дикари бросились врассыпную, добавил: – Не разбегайтесь – есть дело.
Приказ подействовал – за долгие годы сотрудничества дикари привыкли беспрекословно подчиняться Урбеку, зная, что в противном случае стоимость товара может упасть вдвое, и послушно остановились. Но молчать не стали:
– Ты зачем тут?
– Мы ничего не делали!
– Почему приехал?
– Ругаться будешь?
– Мы ничего не делали.
– Почему они на нас смотрят?
И толпа опасливо покосилась на стоящих около «Тигра» хванов. Морок профессионалы сняли и предстали перед Шапками во всей красе: удобные чёрные комбинезоны, аккуратная, очень точно подогнанная «сбруя», ножи, пистолеты, короткие автоматы, запасные магазины, гранаты, но главное, конечно, ножи. И четыре руки у каждого. И острое понимание, что замершие возле фургона убийцы только и ждут команды «Фас!».
И от всего этого народ раскричался:
– Мы не хотели эту электробарыгу!
– Нас Кувалда заставил!
– Одноглазый обманул!
– Он всех обманывает!
Хванов звали Торча и Деб, и на крики, которые народ адресовал им, они не обращали никакого внимания, наблюдая за тем, чтобы дикари вели себя прилично.
– Одноглазый свой товар продаёт, а наш – нет! – проорал обиженный на весь мир Утюг. – Наш товар под прилавок суёт!
– И налоги дерёт!
– Мы ему сразу сказали, что не собираемся тебя кидать!
– А он угрожал!
Пулемётный ствол медленно двигался вдоль толпы – башней управлял оставшийся в бронированном «Тигре» Трес, – и чёрный глазок оружия одним своим видом заставлял дикарей ощущать мощный прилив необычайно тёплых чувств к старому скупщику краденого.
