– А разбиралка не отвалится? – строго осведомилась тётка Дурич, отвечая одноглазому мрачным взглядом.
– Не на соплях фелано, – парировал Кувалда.
– Ты насчёт соплей повнимательнее, – посоветовала Маманя. – Всё-таки – наследница.
– Чья?
– Нашей великой семьи. – Она шумно шмыгнула носом. – Даже в телевизоре сказали. Дочь твоя там целый канал образовательный ведёт про нашу удивительную семью, хоть бы посмотрел, ирод.
– Нет у меня телевизора, – ощерился великий фюрер.
– Тогда в телефоне поглазей, – предложила Маманя. – Телефон у тебя есть? Или пусть дети купят?
Абажур сплюнул, но ругаться не стал, поскольку не знал, что делать. С одной стороны, ему было смешно и приятно наблюдать за тем, как тётка Дурич плющит одноглазого. С другой – авторитетный Гнилич понимал, что если у Мамани всё выгорит, то его надежда стать преемником великого фюрера растает лёгкой дымкой утреннего перегара. Так и не перешедшего в полноценный дневной выхлоп.
– Ты фавай не заговаривайся, – посоветовал Кувалда, сообразив, что поддержки от Абажура не будет. – Ты за языком следи, а то…
– А то чо? – с любопытством осведомилась тётка Дурич, и одноглазый с ужасом понял, что «ни чо».
В смысле – «ни чо» после «а то» не случится.
Потому что в семью вновь пришла беда. Раздражённая неудачей Всеведа не нашла ничего лучше, как выместить злость на невовремя напомнивших о себе дикарях и высочайше повелела «готовить семью Красных Шапок, наших верных и полезных подданных, к установлению безусловного соответствия действующим законам, нормам и традициям Зелёного Дома». А когда ужаснувшийся длинному и непонятному тексту Кувалда потребовал разъяснить, ему было милостиво поведано, что Берегиня планирует распространить элементы матриархата на все вассальные семьи, а начать решено с дикарей.
«Если опыт будет признан удачным, нормы безусловно передовой властной системы будут распространены на концов и приставников».
Концы и приставники приуныли, моряны восприняли выпущенный Берегиней эдикт нейтрально-сдержанно. Что же касается челов, то им пока решили ничего не говорить и не обещать.
И теперь получалось, что великий фюрер Кувалда, несравненный и одноглазый лидер великой семьи, должен самолично объявить подданному населению, что известная скандалистка Маманя Дурич становится уйбуем.
– С балкона объявить должен, – хихикнула тётка. – Публично, как дом.
– Ну в публичности ты разбираешься, – пробубнил одноглазый.
– Не хуже некоторых! – кивнула Маманя. – Пошли!
И подтолкнула великого фюрера к балкону.
На семью Красных Шапок надвигался новый день…
* * *
«Сейчас, по прошествии нескольких дней после ужасных событий в центре столицы, всё чаще и чаще звучит вопрос: кто именно устроил бойню? Храбрые активисты, не побоявшиеся выйти на улицу, чтобы продемонстрировать свою гражданскую позицию? Нет, конечно же, нет, они ведь совсем дети – молодые люди, студенты и школьники, мечтающие прожить жизнь в свободной стране. Но кто? Переодетые агенты спецслужб? Возможно. И в настоящий момент мы пытаемся расследовать эту версию. Но при этом не будем забывать, что очевидцы трагических событий рассказывают о множестве вооружённых мужчин, неожиданно появившихся в центре города и так же неожиданно его покинувших. Именно эти мужчины, как нас уверяют очевидцы, ответственны за большинство смертей…»
(РБК)
* * *
– Возвращение Клаудии получилось… триумфальным, – с улыбкой сообщил Захар, наполняя бокал комиссара терпким красным вином.
– Ты преувеличиваешь, – рассмеялась кардинал Бруджа. – Меня встретили гробовой тишиной.
– Как, впрочем, и предполагалось, – кивнул Сантьяга.
Комиссар отправился на крышу встречать Анну, пропустил момент появления Клаудии в зале Конклава и теперь, заперевшись в апартаментах истинного кардинала, довольствовался рассказом окрылённых масанов.
– Они ошарашены, – произнёс Треми.
– Не так сильно, дорогой.
– На тебя смотрели, как на богиню.
– Вы возродили легенду, комиссар. – Бруджа подняла бокал, и мужчины учтиво повторили её жест. – Вы показали семье Масан их истинного лидера.
– И? – поднял брови нав.
– Непримиримые готовы к переговорам.
– Очень хорошо. – Сантьяга сделал маленький глоток вина.
Он обратил внимание на то, что вампиры не осведомились о судьбе Анны, и не стал им ничего рассказывать. В конце концов, сегодня день триумфа.
– Встреча состоится через три дня в Риме, – продолжила Клаудия, машинально прикоснувшись к Алому Безумию. – Но кардиналы наверняка спросят про остальные Амулеты Крови.
– Вы ответите правду: отныне сокровища семьи Масан хранятся в Тёмном Дворе, – спокойно посоветовал нав. – Но могут в любой момент быть доставлены вам. Быстрее, чем они думают.
– А если… – Захар тоже едва прикоснулся к вину, облизнул губы и продолжил: – А если обстоятельства потребуют появления Великана Крови? Вы сможете это устроить?
И вновь – ни слова об Анне.
– Не уверен, – честно ответил Сантьяга, выдержав короткую паузу. – К сожалению, удачной получилась лишь первая часть плана, а затем всё пошло не так, как мне хотелось бы.
Вампиры переглянулись.
– Метаморф…
– Анна умерла, – сухо сообщил нав.
– Мне жаль, – вздохнул Захар.
– Мне жаль, – эхом повторила Клаудия.
– И я советую вам всерьёз задуматься над избранниками для ваших детей, – неожиданно произнёс комиссар, пристально глядя на истинного кардинала. – В них уже смешались Треми и Бруджа, так зачем останавливаться? Вы ведь Глаза Спящего, Клаудия, вы способны отыскать нужные линии среди всего разно-образия и создать настоящего Великана… – Он горько улыбнулся: – Истинного Великана.
И молча допил вино.
Горькое.
* * *
– То есть как не подняли налоги? – изумился Серис, по очереди разглядывая близнецов. – Никому?
– Ни на копейку, – со вздохом подтвердил Майно.
– И ещё оказалось, что Зелёный Дом должен морянам, – добавил Лебра.
– Много?
– Довольно-таки да…
– Мы всё посчитали, – убедительно произнёс Майно. – Сумма невеликая, но заплатить придётся. Опять же – оборотни будут довольны, а когда оборотни довольны, то и Великому Дому хорошо, правда?
Но с ходу соглашаться с племянниками Серис не стал. Пошевелил пальцами, требуя доказательства, бросил недовольный взгляд на выложенную Леброй папку, весьма толстую, кстати, и принялся грызть карандаш, плотоядно разглядывая подчинённых родственников.
