– Видите ли, я только что говорил с Хадсоном Дьюлой, управляющим литографией, и он мне рассказал про одного человека, который работает в «Уорлде» и мог бы вам быть очень полезен. Я немного знаю его. Он несколько лет назад написал ряд прекрасных видов Нью-Йорка и Парижа. Дьюла говорит, что это были замечательные вещи.
– Молодой? – прервал его Саммерфилд, что-то мысленно прикидывая.
– Да, относительно, – лет тридцать, тридцать два.
– И он хочет заведовать художественным отделом? А чем он сейчас занимается?
– Он работает в «Уорлде», но, насколько я понимаю, собирается уходить оттуда. Помнится, вы в прошлом году говорили, что ищете такого человека, вот я и подумал, что это может вас заинтересовать.
– А как он попал в «Уорлд»?
– Он, кажется, болел и теперь постепенно становится на ноги.
Это объяснение показалось Саммерфилду достаточно правдоподобным.
– Как его зовут? – спросил он.
– Витла, Юджин Витла. Несколько лет назад в одной из художественных галерей была выставка его картин.
– Боюсь я этих настоящих знаменитых художников, – брюзгливо сказал Саммерфилд. – Они обычно до того помешаны на своем искусстве, что с ними невозможно сговориться. Для моей работы нужен человек с трезвым, практическим умом. Не дурак и не рохля. Он должен быть хорошим начальником, хорошим администратором. Одного таланта к живописи недостаточно. Хотя, конечно, у него должен быть и талант, по крайней мере, в чужой работе он должен уметь разобраться. Ну что ж, пришлите его ко мне, если вы его знаете. Я не прочь поговорить с ним. Мне, возможно, скоро понадобится такой работник. Я подумываю о кое-каких изменениях в штате.
– Если увижу, пошлю, – сказал Бейкер безразличным тоном и больше уже не заводил разговора на эту тему. На Саммерфилда, однако, имя Юджина произвело известное впечатление. Где он слышал его? Оно наверняка ему знакомо. Пожалуй, надо бы разузнать про этого Витлу.
– Когда будете посылать его ко мне, дайте ему рекомендательное письмо, – поспешил он добавить, пока Бейтс не забыл об их разговоре. – Столько народу пытается пролезть ко мне, что я могу и забыть.
Бейкер сразу понял, что Саммерфилду очень хочется повидать его протеже. Он в тот же день продиктовал стенографистке рекомендательное письмо и отправил его Юджину.
«Насколько я могу судить, – писал он, – мистер Саммерфилд склонен принять Вас для переговоров. Я бы советовал Вам повидаться с ним, если Вас это интересует. Предъявите прилагаемое письмо. Преданный Вам и проч.».
Юджин с изумлением взглянул на письмо и вдруг почувствовал, что может заранее предсказать исход дела. Судьба благоприятствует ему. Он получит это место. Странная штука жизнь! Вот он сидит в «Уорлде» и работает за пятьдесят долларов в неделю, и вдруг, прямо с неба, сваливается на него место заведующего художественным отделом, то есть то, о чем он мечтал годами. Он решил немедленно позвонить мистеру Дэниелу Саммерфилду, чтобы сказать ему о письме мистера Бейкера Бейтса и спросить, когда тот может его принять. Но затем подумал, что не стоит зря тратить время, а лучше прямо пойти и предъявить письмо. В три часа дня он получил от Бенедикта разрешение отлучиться с работы до пяти, а в половине четвертого был уже в приемной «Рекламного агентства» и с нетерпением ожидал разрешения войти в кабинет его главы.
Глава XXXIII
Когда мистеру Дэниелу К. Саммерфилду доложили о Юджине, он не был занят ничем особенно спешным, но решил, по своему обыкновению, заставить просителя подождать. И Юджин ждал целый час, после чего один из клерков сообщил ему, что, к сожалению, неотложные дела задержали мистера Саммерфилда, и он не может принять его сегодня. Он будет рад, однако, видеть его завтра в двенадцать часов. На следующий день Юджин был, наконец, допущен к мистеру Саммерфилду и с первого взгляда понравился ему. «Малый с головой, – подумал тот, откидываясь в кресле и уставившись на Юджина, – и, кажется, не робкого десятка. Молод, глаза открыты настежь, быстро соображает, приятен на вид. Возможно, что я нашел, наконец, человека, из которого выйдет хороший заведующий художественным отделом». Он улыбнулся, – мистер Саммерфилд всегда был очень мил при первом знакомстве, и особенно к людям, желавшим поступить к нему на работу.
– Садитесь! Садитесь! – пригласил он Юджина, и тот сел, охватив взглядом дорогие обои на стенах, большой мягкий светло-коричневый ковер на полу и письменный стол красного дерева, покрытый толстым стеклом и уставленный всякими принадлежностями из серебра, слоновой кости и бронзы. Мистер Саммерфилд показался ему чрезвычайно проницательным и энергичным человеком; внешне он чем-то напоминал японскую резную фигурку из твердого и гладкого дерева.
– Ну-с, а теперь расскажите мне подробно о себе, – начал Саммерфилд. – Откуда вы? Кто вы? Чем занимались раньше?
– Полегче, полегче! – непринужденно и добродушно ответил Юджин. – К чему такая спешка? Моя жизнь не бог весть как сложна. Биография у меня простая и короткая, как у всякого бедняка. Ее можно рассказать в двух словах.
Саммерфилд несколько опешил от этой резкости, вызванной в сущности его же собственным тоном, однако ничуть не рассердился. В этом было что-то для него новое. Проситель нисколько не робел и, по-видимому, даже не волновался. «Чудаковат, – подумал он, – но в меру. Очевидно, человек, видавший виды. Держит себя свободно и не злой».
– Ну, я вас слушаю, – сказал он, улыбнувшись. Ему очень понравилось, что Юджин не торопится. У этого человека было чувство юмора, а такой черты Саммерфилд до сих пор не встречал в заведующих художественным отделом. Насколько он мог припомнить, ни у одного из предшественников этого кандидата не было ни крупицы юмора.
– Итак, я художник, – начал Юджин, – работаю в «Уорлде». Надеюсь, это не будет поставлено мне в минус.
– Не будет, – сказал мистер Саммерфилд.
– И я хочу заведовать художественным отделом, так как думаю, что из меня выйдет хороший заведующий.
– Почему вы так думаете? – спросил Саммерфилд, любезно осклабившись.
– Видите ли, я люблю руководить людьми, – или так по крайней мере мне кажется. И умею завоевывать их расположение.
– Вы в этом уверены?
– Да, уверен. Во-вторых, та мелкая работа, которую я сейчас выполняю, не соответствует моим познаниям и опыту в области искусства. Я способен на гораздо большее.
– Это мне тоже нравится, – одобрил Саммерфилд.
Слушая Юджина, он думал о том, что человек этот очень привлекателен, немного, пожалуй, бледен и чересчур худощав для роли энергичного начальника, но, может быть, это только кажется. Волосы у него слишком длинные. И манеры, возможно, немного развязны. Но все же он ничего. Зачем только он носит мягкую шляпу? Почему художники непременно носят мягкие шляпы, во всяком случае большинство художников? Это придает им такой комичный и неделовой вид.
– Сколько вы получаете сейчас, если дозволено будет спросить?
