Возвратился из поездки Драйзер в полной убежденности, которую он сохранил до конца жизни, что «Россия – это единственная социальная надежда мира… Она сделала и делает для будущего человечества значительно больше, чем остальные страны мира, вместе взятые». В 1928 году писатель на основе своих впечатлений публикует книгу «Драйзер смотрит на Россию».
Осенью 1930 года писатель был номинирован на Нобелевскую премию по литературе. Именно Драйзеру большинство литературных критиков прочили приз Шведской королевской академии… А награду получил другой американский писатель – Синклер Льюис. Драйзер отнесся к такому повороту событий совершенно спокойно, заметив: «Я не могу себе представить, чтобы эта премия уменьшила или улучшила умственное состояние любого серьезного писателя».
Драйзер сосредотачивается на публицистической и общественной деятельности. В 1944 году, после долгих лет игнорирования, последовало официальное признание литературных заслуг Драйзера – Американская академия искусств и литературы награждает писателя почетной медалью за выдающиеся достижения в области искусства и литературы. В решении академии указывалось, что Драйзер награждается «не только за высокие качества таких книг, как «Американская трагедия», «Сестра Керри», «Двенадцать мужчин» и многие другие, но также за Ваши отвагу и честность, с которыми Вы пробивали путь в качестве пионера, воссоздающего в прозе подлинных живых людей и настоящую Америку». Писатель отправляется в Нью-Йорк за наградой. Не обошлось и без неприятных эксцессов. По традиции каждый лауреат премии выступал с благодарственной речью. Драйзер в своем будущем выступлении собирался затронуть проблемы современного искусства, однако текст речи, отправленный на предварительное ознакомление в академию, был возвращен с предложением полностью его переделать. Писатель счел такой жест личным оскорблением. В день награждения он медленно взошел на сцену, принял награду… и молча вернулся на свое место в зале.
В том же году произошло радостное событие в личной жизни писателя. Поскольку первая жена Драйзера, Сара, много лет не давала ему развод, писатель был вынужден жить вместе с Элен Ричардсон гражданским браком. В 1942 году Сара умерла, вследствие чего Драйзер стал свободным человеком как по закону, так и по канонам католической церкви. И вот, вскоре после награждения Академией искусств, в небольшом городке Стивенсон, штат Вашингтон, состоялось бракосочетание между Германом Теодором Драйзером и Элен Ричардсон.
Последние годы своей жизни писатель полностью отдается работе над двумя романами – «Стоиком» (завершающей частью «Трилогии желаний») и «Оплотом» (историей падения нравов в американской квакерской семье). «День за днем мы работали с ним, сидя друг против друга за его длинным рабочим столом; Тедди покачивался в старомодном желтом кресле-качалке, а я печатала на машинке, – вспоминала Элен Ричардсон. – Иногда мне не хватало места, чтобы разложить перепечатанные страницы, тогда мы переходили в столовую и устраивались за большим испанским столом. Тедди тащил за собой кресло-качалку, усаживался в него, и, покачиваясь, продолжал диктовать. Упорство, с каким он работал, было просто невероятным; в сущности, за редкими исключениями, его ничто больше тогда не интересовало».
Теодор Драйзер скончался 28 декабря 1945 года. «Мир и покой, недоступные человеческому пониманию, снизошли на него. В его кончине было великолепное благородство, словно каждый атом его тела обрел полный покой».
Творческое наследие Драйзера намного пережило писателя. Поколение сменяется поколением, но книги Драйзера продолжают притягивать читателей в поисках ответов на актуальные вопросы о добре и зле, любви и ненависти, благородстве и подлости. Все также мы продолжаем переживать вместе с главными героями его романов, представляя себя на месте Клайда Гриффитса или Френка Каупервуда. А именно этот интерес и является показателем истинного величия литературного гения Теодора Драйзера!
Гений
Юджин Витла, обещаешь ли ты взять эту женщину себе в жены, чтобы жить с ней согласно воле божьей в священном браке? Обещаешь ли ты любить ее, беречь, почитать, лелеять в болезни и здоровье и, отказавшись от всех других, быть верным ей одной, пока смерть не разлучит вас?
Обещаю.
Книга первая
Юность
Глава I
Действие этой повести начинается между 1884–1889 годами в городе Александрии, небольшом административном центре штата Иллинойс. Собственно городом Александрию с ее десятитысячным населением можно было назвать лишь в той мере, в какой она перестала быть деревней. В описываемую пору в ней имелись: одна линия конки, театр, носивший название «Оперы» (неизвестно почему, так как там никогда не ставилась ни одна опера), два вокзала, по числу проходивших здесь железных дорог, и так называемый деловой центр, в сущности, четыре тротуара вокруг главной площади, на которых обычно толкался народ. В деловом центре города находился окружной суд и редакции четырех газет – двух утренних и двух вечерних. Газеты эти не без успеха старались довести до сознания своих читателей, что на свете много всяких вопросов как местного, так и общегосударственного значения и что жизнь ставит человеку немало интересных и разнообразных задач.
Несколько озер и живописная речка на окраине – пожалуй, самая приятная особенность окрестного пейзажа – сообщали Александрии характер недорогого курорта. Строения в городе были не новые, почти сплошь деревянные, как и вообще в американском захолустье того времени, но некоторые кварталы выглядели даже нарядно. Дома здесь стояли в глубине зеленых палисадников, и обрамлявшие их живые изгороди, неизбежные цветочные клумбы и вымощенные кирпичом дорожки с непреложностью свидетельствовали о достатке и комфорте, которым наслаждались их обладатели. Александрия была городом молодых американцев. Ее дух был молод. Перед каждым еще простирались неведомые дали. Здесь можно было жить и радоваться жизни.
В этом городе обитала семья, которая по своему положению и составу могла считаться типичной для Америки, в частности, для ее Среднего Запада. Семью эту нельзя было назвать бедной – во всяком случае, она себя такой не считала, – но она отнюдь не была и богатой. Отец, Томас Джеферсон Витла, агент по продаже швейных машин, был в округе главным поставщиком одной из наиболее известных и ходких марок. Продажа каждой машины стоимостью в двадцать, тридцать пять и шестьдесят долларов приносила ему тридцать пять процентов комиссионных. Машин продавалось немного, но достаточно, чтобы агент мог выручить от этих операций до двух тысяч долларов в год. На эти средства мистеру Витла удалось приобрести участок земли и дом, который он уютно обставил, и открыть на главной площади лавку, где были выставлены последние модели швейных машин. Он также принимал в обмен подержанные машины других марок, со скидкой от десяти до пятнадцати долларов с продажной цены новой машины, занимался починкой и, сверх всего прочего, с истинно американской предприимчивостью, пробовал свои силы в страховом деле. Он взялся за него в расчете, что к тому времени, как сын его, Юджин Теннисон Витла, подрастет, страховое дело достаточно разовьется, и он передаст ему эту часть своей работы. Конечно, пока еще трудно было сказать, что выйдет из его сына, но всегда хорошо иметь что-нибудь про запас.
