Даллас понял, что он не особенно любит принимать важные решения. Может, именно поэтому он командовал старым буксиром вместо лайнера. Еще более показательным, возможно, было то, что он никогда на это не жаловался. В качестве капитана буксира большую часть времени он мог проводить в гиперсне, видя сны и накапливая зарплату. В гиперсне не требовалось принимать никаких решений.
«Скоро, – пообещал он себе. – Скоро мы вернемся в уют наших личных гробиков. Выдвинутся иглы, по венам заструится снотворное, притупляя разум, и мы уплывем в приятный мир, где не нужно принимать решений, куда не может проникнуть враждебная Вселенная. Вот только кофе допьем».
– Кейну придется пройти карантин, – отсутствующе сказал Даллас, сделав глоток.
– Да, и нам тоже, – лицо Рипли выражало уныние.
Это легко можно было понять. Они проделают весь путь до Земли, а потом проведут несколько недель в изоляторах, пока медики не убедятся, что никто из них не подхватил ту же болезнь, что свалила Кейна. Рипли мечтала о зеленой траве под ногами, о голубом небе. Она представляла пляж и маленький городок на побережье Сальвадора. Ей больно было расставаться с этими мечтами.
В кают-компанию вошла Ламберт. Навигатор выглядела усталой и разочарованной.
– Хотите, кое-что скажу для понижения настроения?
– Попробуй, – Даллас мысленно собрался, готовясь услышать новости, о содержимом которых уже подозревал. Он знал, ради чего именно Ламберт задержалась на мостике.
– Согласно моим расчетам, основанным на том, сколько времени ушло на незапланированную остановку и на дорогу…
– Давай сжатую версию, – прервал ее Даллас. – Мы знаем, что ушли с курса, пытаясь отследить сигнал. Сколько до Земли?
Ламберт налила себе чашку кофе, упала в кресло и с горечью произнесла:
– Десять месяцев.
– Господи, – Рипли уставилась в пустую чашку. Облака, трава и пляжи потускнели еще больше, слились в бледную сине-зеленую дымку где-то совсем далеко. Конечно, в гиперсне десять месяцев не слишком отличались от одного, но разум работал с объективным временем, и Рипли с большим удовольствием услышала бы про шесть месяцев вместо прогнозируемых десяти.
Пискнул интерком. На вызов ответил Даллас:
– Что у тебя, Эш?
– Вам следует немедленно взглянуть на Кейна, – слова научника предполагали срочную необходимость, но в голосе звучала странная нерешительность.
Даллас резко выпрямился, как и все прочие.
– Что-то изменилось? Сильно?
– Будет проще, если вы просто спуститесь сюда.
Оставив чашки с кофе исходить паром на столе, собравшиеся ринулись в лазарет.
На пути вниз воображение рисовало Далласу жуткие картины. Что за кошмарное отложенное действие оказала инопланетная зараза на его помощника? Он представил целый рой крошечных одноглазых серых «рук», ползающих по стенам лазарета. Или, может, какой-то мерзкий грибок поглощает гниющее тело неудачливого старпома…
Задыхаясь после бега по коридорам и трапам, они наконец добрались до лазарета. На стенах не было видно размножившихся стай чужих тварей. Тело Кейна не покрывала инопланетная растительность, грибковая или какая-то еще.
Эш невероятно преуменьшил важность события, представив его как просто некое изменение в состоянии Кейна. Старпом сидел на медицинской платформе, его глаза были открыты и обладали осмысленным выражением, явно функционируя согласно импульсам, посылаемым мозгом. Когда остальные члены экипажа ввалились внутрь, он повернул голову и посмотрел на них.
– Кейн? – Ламберт едва верила тому, что видит. – Ты в порядке?
«Он выглядит так, – изумленно думала она, – словно ничего и не произошло».
– Тебе что-нибудь нужно? – поинтересовалась Рипли, когда Кейн не ответил.
– Во рту пересохло.
Даллас внезапно понял, кого напоминает ему Кейн: человека, который потерял память. Старпом выглядел бодрым и подтянутым, но с лица его не сходило удивленное выражение, словно он все еще пытался привести мысли в порядок. Старпом продолжил:
– Можно мне воды?
Эш быстро налил воды в пластиковый стаканчик и протянул Кейну. Старпом осушил его одним долгим глотком. Даллас рассеянно отметил, что мышечная координация не затруднена и движения выглядят нормально. Кейн совершил движение руки к губам инстинктивно, не задумываясь. Ситуация, несмотря на крайне удовлетворительный итог, казалась нелепой. С Кейном просто не могло быть все в порядке.
– Еще, – только и сказал Кейн. Он все еще вел себя как человек, который полностью владеет собой.
Рипли нашла большой контейнер, наполнила его и передала старпому. Тот выпил воду так жадно, словно десять лет блуждал по пустыням Пиолина, а потом, задыхаясь, откинулся на платформу.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Даллас.
– Ужасно. Что со мной было?
– Ты не помнишь? – поинтересовался Эш.
Даллас с удовлетворением подумал о том, что мысль об амнезии была ближе к истине, чем он подозревал.
Кейн едва заметно поморщился – скорее из-за того, что свело отвыкшие от работы мышцы – и глубоко вздохнул.
– Ничего. Едва помню свое имя.
– Просто для записи… и для медицинского отчета, – Эш заговорил профессионально. – Как тебя зовут?
– Кейн. Томас Кейн.
– Больше ты ничего не помнишь?
– Сейчас – нет, – он медленно переводил взгляд с одного озабоченного лица на другое. – Вас всех я знаю, хотя пока не могу вспомнить имен.
– Вспомнишь, – заверил его Эш. – Ты помнишь свое имя и наши лица. Хорошее начало, это говорит о том, что потеря памяти не полная.
– У тебя что-нибудь болит? – как ни странно, первым проявил заботу Паркер.
– Все болит. Ощущаю себя так, словно кто-то лет шесть избивал меня палкой, – Кейн снова сел на платформе, перекинул ноги за край и улыбнулся. – Господи, как же хочется есть! Сколько времени я был в отключке?
Даллас, не веря глазам, уставился на старпома, который выглядел совершенно невредимым.
– Несколько дней. Ты уверен, что не помнишь ничего из того, что с тобой случилось?
– Уверен. Вообще ничего.
– А что последнее ты помнишь? – спросила Рипли.
– Не знаю.
– Ты пошел в экспедицию на странной планете вместе с Ламберт и Далласом. Ты помнишь, что тогда случилось?
Кейн наморщил лоб, словно пытался пробиться сквозь туман, окруживший воспоминания. Они были где-то там, совсем близко, но он никак не мог до них добраться. От попыток болела голова.
– Только какой-то кошмар о том, как я задыхаюсь. Где мы сейчас? Все еще на той планете?
Рипли покачала головой:
