Сдала. Тем более что цену Джордж не снижал… к договору не придирался. Его все устраивало. Улыбался, показывая крепкие белые зубы. Свои. Все время говорил спасибо.
Говорил по-русски. Родители откуда-то из России. Говорил с небольшим акцентом. Это шарма придавало. И все больше он нравился Алене. Не зря сдала. Тем более что честно сказал, что только на два месяца.
Через день позвонил.
– Простите, я не могу никак найти, где у вас сковороды помещаются. Хочу картофель жарить.
Алена удивилась и расчувствовалась. Наш бы сказал – «картошку пожарить». И не «сковороды», а «сковородки». Да и вообще, просто в ресторан завалился б. Ведь богатый товарищ, иностранец этот, судя по тому, какую квартиру снял, за такие деньги. А тут – «сковороды».
Она поехала на квартиру.
– Давайте уж, пожарю вам ваш картофель, – говорит.
Пожарила.
Собралась уходить.
А он:
– Может, со мной? А то одному… каждый раз… один да один…
Сели трапезничать.
Разговорились.
Он ученый. Приехал по приглашению Академии наук. Читать двухмесячный курс. Вроде как мастер-класс такой. Она не поняла, о чем именно читать. И не надо. Ей главное – женат ли.
Не женат.
Рассказывал. Зубы сверкают. Улыбается… «Картофель» оба ели за обе щеки.
Он в Москве первый раз. Ничего не знает тут. Из академии обещали машину прислать. По городу повозить.
Пока не прислали.
– Если захотите, позвоните мне, я вам город покажу. У нас есть что посмотреть. Москва ведь, – сказала.
И ушла.
Он позвонил сразу же, еле до дому успела добраться.
– Знаете что. Я оказался дурень. Я хотел прогуляться по городу. И не сказал. Может – завтра?
Аленушка удивилась и обрадовалась. Такой славный этот «дурень» оказался. Скромный. Деликатный. И опять же, так хорош собой…
А вдруг?
Почему бы и нет?
А что «почему бы» – и сама еще не поняла. Решила, потом поймет. Если получится. И пошли назавтра вместе на Москву смотреть. Было просто и хорошо.
Гуляли долго. Устали. Зашли в кафе перекусить.
Потом он взял такси, отвез ее домой. Не ближний свет от центра.
Потом, через несколько дней, почти через неделю, позвонил. А уже и заскучала немного. Честно говоря.
Позвонил. Говорит:
– Простите, Аленушка, понимаете… Я подумал… быть в Москве и не быть в Большом театре? Как-то плохо совсем. Может, поможете? Вы ведь всё можете…
Так и сказал.
Билеты достала с трудом. Для «гостя из Новой Зеландии».
Привезла ему на квартиру.
А он:
– Составьте мне компанию, а то один да один.
Составила.
Балет «Лебединое озеро». Он в восторге. Восхищался, как ребенок. Хлопал даже там, где никто и не пробовал. Был счастлив.
После спектакля проходили мимо киоска. Уже поздно, а открыт киоск. Выбирал долго букетик. Внимательно. Обстоятельно. В руках вертел. Принюхивался.
Выбрал. Подарил.
Ей нравится.
И вообще ей нравится все. И что внимательный. И что «один да один»…
И что на «вы». Уважительно. Мило.
В общем, нравится этот «клиент». Этот гость из Новой Зеландии далекой. Нравится, и все.
…Два месяца прошли быстро.
Позвонил. Говорит, уезжает скоро. Надо встретиться.
Голос его казался печальным. Может, показалось. Но сердце забилось.
Приехала.
– Вот, Аленушка, деньги оставшиеся. За несколько лишних дней.
– Что вы, зачем? – пролепетала.
Он кладет деньги на стол. Рядом с красивой коробкой. Конфеты. Ей.
Говорит:
– Спасибо вам за всё. За внимание. За помощь… И вообще…
И целует… ее руку. И смотрит. В глаза.
– И еще. Вот мой телефон в Веллингтоне. Мало ли что?! Я ведь вернусь через месяц. Дождитесь меня. Ладно? Дождетесь?
Сердце вот-вот выпрыгнет. Не обманули предчувствия. К ней вернется. Специально – к ней!
– Дождусь. Приезжайте. Обязательно дождусь.
Улетел.
Почему же все-таки – руку? И все еще – на «вы»? Понятно. Не торопит события. Настоящий иностранец. Наверно, у них – так. В их Новой Зеландии.
И решила собой всерьез заняться. Подруга давно говорила, надо ей похудеть. А она, Аленушка, так сладкое любит! Не может без него. И как назло, Елисеевский знаменитый рядом. А там – торты такие!!! И не может мимо пройти. И не проходит. Может съесть пол-торта сразу.
Такое удовольствие! Сплошные гормоны радости.
Но сейчас решила – принесет жертву. Ведь так хорош! Стоит принести. Ради такого. Тем более съемная квартира с Елисеевским не рядом.
А вдруг?
Было трудно. Если подруги приносили ей в чего– нибудь из любимого сладенького – отворачивалась. Нет, и все. И – худела… худела… совсем прозрачная стала. Но легкая, красивая…
Трудно ей, но так решила. Он прилетит, а она – еще лучше стала!
А квартира пустовала. Никому ее не хотела сдавать. Хотя появился клиент на целый год. Отказала. Ждала. Он же обещал вернуться.
А вдруг?
И вдруг он звонит:
– Аленушка, дорогая, я буду к декабрю. Хотел бы раньше, но не получится. Я и сам бы хотел, но…
Еще целых два месяца с половиной.
Решила квартиру сдать на два месяца. Жить надо на что-то.
«Какой же он хороший, звонит мне, старается вырваться», – думает.
И ждет.
И вот он звонит опять.
– Аленушка, я прилетаю раньше. Завтра билет беру. Ждете меня? Что вам привезти?
И называет дату.
Она так обрадовалась! Он летит! Летит раньше! Думает о ней!
И вдруг соображает, что квартиру-то сдала! Не знала же, что прилетит раньше. Сдала на полных два месяца.
Та-ак. Что делать?
Пришлось расторгнуть договор. Штраф большой заплатила.
Ну и что?! Он же, он летит! К ней! Заботится… что привезти, спрашивает. Неужели это все с ней происходит?
Прилетает гость новозеландский.
Встретились прямо в ее квартире. Ждала. Стол накрыла красивый.
Встреча была чудесной. Теплой. Нежной даже. Привез сувениры. И коробку какую-то красивую. А там – красивый шелковый платок.
