А. – Мама чтоб никогда не умирала.
Ст. – Петь.
Мечта, которая сбылась?
А. – Стать артисткой. Петь.
Ст. – Не взяли в хор – гвоздем торчал. Потом все-таки взяли.
Мечта, которая не сбылась?
А. – Не стала оперной певицей.
Ст. – Не знаю.
Разочарование в юности?
А. – Не приняли в Гнесинку.
Ст. – Не помню.
Было ли в вашей жизни такое, за что стыдно?
А. – Было. Не исправить уже.
Ст. – Было конечно.
Самый большой страх в жизни?
А. – Всегда за дочку. Теперь и за мужа.
Ст. – За моих близких.
Ваш любимый певец?
А. – Александр Бон. Самый скромный и талантливый финалист проекта «Голос». И как всегда – мой Рахимов.
Ст. – Раньше – Лучано Паваротти. Навсегда Муслим Магомаев. Пласидо Доминго.
Любимая певица?
А. – Уже не Алла Пугачева. Навсегда Людмила Зыкина и Клавдия Шульженко.
Ст. – Мария Каллас и Ирина Архипова и, конечно, Нетребко.
Самая большая потеря?
А. – Мама. Папа.
Ст. – Мама.
На сколько баллов из десяти оцените прожитую жизнь?
А. – На 8 баллов.
Ст. – На 9.
Самая большая находка в жизни?
А. – Несмотря на запрет врачей, родила замечательную дочь. И большая находка еще – мой муж и партнер. По жизни и сцене.
Ст. – Самая большая находка – что мы по жизни вместе с Аллой.
Хочу напомнить, что, отвечая на эти вопросы, мой муж не знал ни моих ответов, ни своих прежних. И в этот раз отвечал он не так, как раньше. Ответы его во многом были другие. Задумывался над вопросом. Серьезно оценивал свое прошлое и нынешнее. Но все же в главном мы с ним совпали. И слава богу, что мы с ним не разочаровались ни в жизни, ни друг в друге. И он это подтвердил, повысив свою «оценку» прожитой жизни.
Открытый разговор
У каждого мало-мальски известного человека, особенно если этот человек – артист, журналисты берут интервью. И чем необычнее судьба героя, тем больше любопытства вызывает его персона. А если судьба эта трудна и наполнена проблемами, так это просто подарок для интервьюера.
Иногда журналиста действительно интересует судьба человека. И сам человек. И тогда может получиться искренний, открытый разговор двух собеседников: слушающего и говорящего.
Нам повезло. Такие встречи были и у нас. Когда журналиста действительно волновала непростая наша судьба. Когда ему надо было знать правду, отмести ложь и шумиху вокруг. И хотя вопросы иногда задавались те же, что и «по заданию», но волновал журналиста этого прежде всего сам герой. А не какая-нибудь «клубничка», которую можно хорошо продать. И тогда получался настоящий открытый и честный разговор.
Здесь я вспоминаю наши встречи и привожу наши интервью самые разные. И не с одним и тем же журналистом. Хотя часто вопросы задавались одни и те же.
Но только один раз меня осмелились спросить о моем возрасте:
– Вы так давно на сцене! Мне, конечно, неудобно спросить, сколько же вам лет…
– И не спрашивайте, – ответила я.
И прочитала небольшое стихотворение, которое совсем недавно у меня написалось:
Вы спросите: «И сколько ж тебе лет?»
Ответ мой прост – живу, пока любима,
Живу, пока другим необходима!
И в этом мой совсем простой секрет.
Часто нас спрашивали о наших отношениях. О нашей паре, о том, как мы познакомились. Об этом мы рассказывали много. Но раз вопрос задан, то – немного истории.
Наше знакомство было случайным. Как все знакомства на свете. Наше знакомство было не случайным, как все знакомства, заканчивающиеся браком. А если учесть, что наша встреча произошла на конкурсе вузовской самодеятельности в Колонном зале Дома союзов, где мы были ярыми противниками, то… сами понимаете, как про это все было интересно узнать окружающим.
Нас тогда жюри разделило пополам. Вернее, первую премию. Пол первой премии – ему и ТОЛЬКО половину премии – мне!!! Понятно, да?! Вот мы и пошли домой вместе. После конкурса. Не делить же премию! Но если серьезно, мы сразу понравились друг другу.
– Ведь вы оба были несвободны к тому времени? – спрашивают нас.
– Еще как несвободны! У каждого были дети даже. И было очень трудно резать по живому…
– И как же родился ваш необыкновенный дуэт?
– Я пригласила молодого человека – мы с ним только познакомились – на вечер оркестра МГУ, в котором я была солисткой. Меня об этом попросил наш руководитель. Потому что такого певца, как С.Р., прекрасного, у нас в оркестре не было. Вечер проходил в кафе «Молодежное». И когда я вышла на сцену и стала петь, Он тихо подошел ко мне и запел со мной. Вторым голосом. И получилось красиво. Очень красиво!
Вот так мы и «спелись».
А про все остальное – в моих книжицах.
Читайте «классиков», – шучу я.
– Вот вы закончили МГУ, защитили кандидатскую диссертацию. Такая профессия интересная – нейропсихолог! И всё?! Всё бросили?!
– Значит, мое предназначение было другим. Я с самого начала должна была стать певицей. Но по состоянию здоровья не получилось сразу. Но я знала, что все равно буду петь. И пела. А уж если потом все-таки получилось, то уж навсегда. Как показала жизнь.
– Наверное, в этом сыграл роль ваш будущий супруг?
– Дело в том, что я начала петь на сцене и уже стала известна студенчеству еще до знакомства со Стаханом. Как и он – до меня. Но решилась бы я все бросить и уйти навсегда из науки на сцену без него? Не знаю. А с ним вместе мне было ничего не страшно. Он, окончив престижный МЭИ – Московский энергетический институт, только и ждал, чтобы я скорей защитила диссертацию, и все. «Мы свободны наконец», – сказал.
– И вы не жалеете?
– Нет, конечно. Наоборот. Мы были и есть счастливы. Перед нами открылся весь мир. С нами наша музыка. И мы – вместе.
– У вас все было так хорошо, а вы захотели покинуть Родину!
– Начнем с того, что не Родину, а СССР. И то после того как мне отказали в выезде на лечение, которое было так необходимо.
– Но вы все-таки эмигрировали?
– Неправда. Мы никуда не эмигрировали. Не выпустили нас. Сказали: «Тут все лечатся, и ничего! И вы вылечитесь тут».
– И как вы тогда жили?
