И вдруг раздался стук, резкий, требовательный стук!
– Я никого не жду, – пожав плечами, пошел к двери Борис. – Вам кого? – чувствуя, как неприятно засосало под ложечкой, спросил он у выросшего на пороге жандармского офицера.
– Это резиденция президента Скосырева? – в свою очередь спросил тот.
– Так точно, – почему-то по-военному ответил Борис.
– А могу я видеть самого президента?
– Можете. Он, то есть я, перед вами.
– Господин президент, – следуя разработанному в Виши сценарию, щелкнул каблуками офицер, – мне и моим людям, – кивнул он на сгрудившихся у входа жандармов, – во избежание случайных недоразумений поручено вас сопровождать.
«Допелись, – подумал Борис. – Мы даже не слышали, как эта орава ввалилась во двор».
– Вы сказали «сопровождать»? – обратился он к офицеру. – Куда сопровождать, зачем сопровождать?
– В канцелярию нашего правительства пришло письмо президента Скосырева о желании нанести визит вежливости маршалу Петэну. Это намерение президента дружественного государства было встречено с пониманием. Но так как в горах действуют банды маки, в целях вашей безопасности мне было поручено сопровождать вас в Виши.
– Ах, вот оно что! – попался на удочку Борис. – Тогда другое дело. Проходите, присоединяйтесь к нашей компании – у нас тут что-то вроде прощального банкета, а завтра утром двинемся в Виши.
– Спасибо, господин президент, но у меня приказ привезти вас сегодня. Извините, – смутился он, – конечно же, не привезти, а благополучно доставить. Дело в том, что завтра маршал Петэн отбывает в Париж и принять вас он может только сегодня.
– Но я не совсем готов, – растерялся Борис. – Да и багаж еще не собран.
– А вы налегке. Багаж могут доставить сопровождающие лица. Я полагаю, эти господа и есть те самые лица? – слегка поклонился он в сторону Гостева и Маркина.
– Да-да, – торопливо кивнул Борис. – Это мои сотрудники, и они едут со мной.
– Вот и славно, – чему-то обрадовался офицер. – Так как из-за этих чертовых маки я не могу ослабить охрану, вернее, сопровождение господина президента, – виновато улыбнулся он, – мы оставим ваших сотрудников под опекой испанских коллег, – представил он присланных из Мадрида гвардейцев.
– А чего нас опекать? – подал голос Маркин. – У нас тут спокойно, и нам ничто не угрожает.
– У вас-то спокойно, – вздохнул офицер, – а вот у нас нет. – А ну как какие-нибудь налетчики узнают о немалом и, конечно же, ценном багаже президента Скосырева и захотят поживиться, что тогда? У вас, наверное, и отбиться-то от них нечем?
– Кроме этой трости, – заметив движение Гостева к шторе, за которой стоял автомат, вмешался в разговор Борис, – никакого оружия в доме нет.
– Какая прелесть! – увидев трость, искренне восхитился офицер. – Можно подержать?
– Пожалуйста, – великодушно разрешил Борис. – И знаете, что замечательно: она приносит мне удачу. А после того как я украсил ее серебряным набалдашником, трость стала так стараться, что с тех пор я твердо знаю: если трость со мной, то все будет прекрасно. Вы не поверите, но за двадцать лет она ни разу меня не подвела, – расхвастался Борис.
– Тогда возьмите ее с собой, – вернул трость офицер и, сочувственно взглянув на Бориса, добавил: – Не исключено, что ее помощь вам понадобится.
Как ни грустно об этом говорить, но жандармский офицер как в воду глядел. Дело в том, что до Виши Бориса не довезли. Как только пересекли французскую границу, жандарм предъявил Борису ордер на арест. Когда тот начал возмущаться, крича, что его ждет маршал Петэн, жандарм снова показал ему ордер и попросил обратить внимание на подписи. Увидев размашистые подписи Петэна и Франко, Борис понял, что попал в умело расставленные сети, и теперь кричи не кричи, ни до кого не докричишься.
– И куда меня теперь? – уныло спросил он.
– Сначала в Перпиньян, а оттуда в Верне. Но вы не отчаивайтесь, – посочувствовал ему жандарм. – Мы хоть и строили его по образцу немецкого Дахау, это вполне приличный лагерь. Там есть несколько зон, в которых отдельно друг от друга содержатся саботажники, уголовники, политические, маки и такие высокопоставленные персоны, как вы. Так что бояться вам нечего, вы будете среди своих. Тем более, что трость с вами, – ободрил его жандарм. – А раз она с вами, то все будет прекрасно. Или я не прав?
– Да уж, – вздохнул Борис, – теперь вся надежда на нее… Но ведь должен быть суд, – попытался он отстаивать свои права. – Я даже не знаю, в чем меня обвиняют. И потом, ни Франции, ни Испании я неподсуден. Я гражданин Андорры, и не просто гражданин, а президент хоть и маленького, но независимого государства, у которого, между прочим, своя конституция, свои законы и свой суд. Как только о моем аресте узнают в Лиге Наций, разразится страшный скандал. Кому он на пользу: Петэну, Франко или кому-нибудь еще?
– Никакого скандала не будет, – разочаровал его жандарм. – Идет война, а на войне всегда прав тот, кто сильнее. Вы чем-то сильно насолили не только Франко, но и Петэну. Пока один точил на вас зуб, а другой защищал, ни вам, ни Андорре ничто не угрожало. Но в какой-то момент вы потеряли бдительность и сделали врагами обоих соседей. Так что вините во всем себя: если бы вы не предоставляли убежище испанским республиканцам, а потом французским партизанам, никто бы вас не тронул.
– Это я понимаю, – вздохнул Борис. – Но я не мог иначе. Не мог, и все тут! – по старой привычке рубанул он тростью воздух.
– Кто знает, может быть, вы и правы, – тоже вздохнул жандарм. – Отсидеться в концлагере, а потом кричать на весь белый свет, что вы жертва профашистского режима, не самый худший вариант.
– Потом? – мгновенно уловил намек Борис. – Это когда же, потом?
– Послушайте, – жарко зашептал жандарм, – ведь вы же, кажется, русский офицер? В каком вы были звании?
– Последнее звание – штабс-капитан.
– Ну, а я просто капитан. Так что мы с вами одного поля ягоды.
– Ни в коем случае! – возмутился Борис. – Вы жандарм, а я служил на флоте. После ранения воевал в пехоте, а потом и в кавалерии.
– Это не имеет значения, каждый служит Родине по-своему. Скажите, господин Скосырев, только честно, если бы я вас отпустил, куда бы вы пошли?
– Вчера я это знал точно, а теперь не знаю.
– Но не в маки же. Или все-таки в маки?
– Нет, только не это! – страстно возразил Борис. – В одной Гражданской войне я уже участвовал и понял, что нет ничего хуже, когда свои убивают своих. Неужели непонятно, что это на руку внешним врагам? Неужели оттого, что французы убивают французов, Франция станет сильнее и снова водрузит свой флаг на Эйфелевой башне? Да ни за что на свете! Ничего не скажешь, немцы все рассчитали точно, и клин между вами вбили умело. Пока голлисты убивают петэновцев и наоборот, Гитлер может спать спокойно.
