– Ладно, чему быть, того не миновать, – философски заключил дискуссию Зуев. – Ты «Правду» мне дать можешь?
– Могу, но не надолго. Сам, понимаешь, еще не во всем разобрался. До завтра устроит? – протянул он подшивку.
– Вполне, – схватил Зуев газеты и помчался в свой кабинет.
Читая репортаж о том, как Кольцов добирался до Испании, Зуев сделал всего один, но очень важный вывод: советские самолеты, хоть и с посадками для дозаправки, но до Испании долетают без проблем: никто их не проверяет и, тем более, не пытается сбить.
– Так, а вот информация посущественнее, – оживился Зуев, – приземлились они в Каталонии, в местечке Прата, и встретил их начальник военно-воздушных сил Каталонии Фелипе Сандино. Возьмем это имя на карандаш: интервью с полковником Сандино может прояснить ситуацию с поставками оружия и боеприпасов по воздуху. Ну, а то, что творится вокруг аэродрома – весьма полезная развединформация.
«При выезде из Прата через дорогу огромное полотнище: „Да здравствует Сандино!“ Все чаще баррикады на шоссе – из мешков с хлопком, из камней и песка. На баррикадах красные и черно-красные знамена, вокруг них вооруженные люди в соломенных шляпах и беретах, одетые кто как или полуголые. Одни подбегают к шоферу и спрашивают документы, другие просто приветствуют и машут винтовками.
На некоторых баррикадах едят – женщины принесли обед. Детишки в промежутке между ложками супа ползают по бойницам, играют патронами и штыками».
– Бардак! – крякнул от досады Зуев. – Этих полуголых защитников стратегически важного аэродрома ничего не стоит перебить всего-то роте солдат регулярной армии – причем вместе с их супом, женами и детишками. Да-а, если у республиканцев вся армия состоит из людей в беретах и соломенных шляпах, навоюют они не много.
А вот репортаж из Барселоны. Ну-ка, ну-ка, посмотрим, что творится в этой столице Средиземноморья, – развернул Зуев следующий номер «Правды».
«На втором этаже отеля „Колумб“ военный отдел. Здесь формируют рабочие отряды для взятия Сарагосы. Записывается много молодежи, но есть и старики.
На бульварах все гуляют с винтовками. За столиками кафе сидят с винтовками. Женщины – тоже с винтовками. С оружием едят, спят, с ним ходят в кино, хотя есть специальный декрет правительства – в кинотеатрах оставлять винтовки в гардеробе под выданный номерок.
По улицам проходят похоронные процессии. Мертвецов привозят с фронта или откапывают под развалинами разбомбленных домов. Павших бойцов несут в гробах не горизонтально, а вертикально, и мертвые, как бы стоя, призывают живых продолжать борьбу. Вслед за гробами несут растянутые одеяла и простыни – публика щедро швыряет в них серебро и медь для помощи семьям убитых».
– М-да, – вздохнул Зуев, – женщины с винтовками, не говоря уж о вертикальных покойниках – это что-то новое. Карнавал, одним словом, вот что это такое! – начал злиться он. – Разве можно давать оружие в руки людям, которые не знают, как с ним обращаться, и винтовку воспринимают как украшение?! Раньше была мода на трости и веера, а теперь на винтовки. Эх-хе-хе, – окончательно расстроился он, – дорого вам обойдется эта безалаберность, очень дорого, а то и погубит.
Ну, вот, – раскрыл Зуев очередной номер «Правды», – наконец-то Кольцов показал себя как истинный «правдист» и занялся политикой.
«Главная проблема сейчас – это взаимоотношения между партиями и организациями Народного фронта. Особенно остро положение с анархистами, которые впитали в себя огромную массу людей – частью отсталых рабочих, частью деклассированный люмпен-пролетариат, а то и просто уголовников из так называемого китайского квартала.
Руководство Федерации анархистов создало много складов с оружием и готовится к уличным боям, но не с фалангистами, а с коммунистами, которых почему-то очень боится. Руководитель барселонских анархистов Оливер, обращаясь к коммунистам, так и сказал: „Я знаю, вы хотите устранить нас, как русские большевики устранили своих анархистов. Это вам не удастся!“
Провокационную и деморализующую роль играет ПОУМ – троцкистская организация. Поумовцы имеют свою газету, юлят вокруг анархистов, натравливая их на коммунистических рабочих, требуют немедленной развернутой социальной революции в Испании, выступают с отвратительной демагогией по адресу Советского Союза».
– Ну а это вообще черт знает что! – чуть не матюгнулся Зуев, наткнувшись на крохотную, кем-то отчеркнутую заметку в самом конце последней полосы.
«Колонна молодых рабочих человек в сто отправляется на фронт. Она выходит из профсоюзного дома, с барабанщиками, по четыре в ряд. Первые шестнадцать человек с винтовками, затем двое с пистолетами, а остальные просто размахивают руками в такт барабану. Есть среди них и представители интеллигенции: инженеры, юристы, студенты. И что уж совсем удивительно – два тореадора; говорят, что они лучше всех умеют метать гранаты.
Матери, невесты и маленькие братья провожают колонну, шагая в рядах и обняв своих близких за шею».
Ведь на смерть же провожают, на верную смерть! – не мог найти себе места Зуев. – На фронт, против пулеметов, танков и пушек – с голыми руками. Какой варнак, какой враг испанского народа, – неожиданно заговорил он языком «Правды», – мог допустить такую откровенную подлость и послать на фронт не солдат, а пушечное мясо?! Да еще на глазах невест и матерей, которые считают своих женихов и сыновей не жертвами преступной глупости, а самыми настоящими героями.
Стоп, – остановил он сам себя, – пушки-то у них, оказывается, есть, но, как пишет Кольцов, стоят в пятнадцати километрах от противника, в крестьянских дворах и под чехлами. Почему так далеко и почему под чехлами? Да потому, что орудия есть, а снарядов к ним нет.
Нет, больше я откровения Кольцова читать не могу! – отшвырнул он газеты. – Если все это правда, то республиканцы обречены. Это же не война, а какое-то скверное кино, причем с заранее известным концом. Если им не помочь, если не научить не маршировать и красиво умирать на баррикадах, а сражаться по правилам военной науки, их перебьют, как куропаток. Но кто это сделает, кто научит их управлять штурвалами самолетов и рычагами танков? И где они возьмут эти самолеты и танки?
Как оказалось несколько позже, у республиканцев были и танки, и самолеты, не говоря уже о том, что инструкторы в Испанию прибыли первостатейные: они не только учили грамотно воевать испанцев, но и участвовали в боях сами. Все это Зуеву предстояло увидеть собственными глазами, и не только увидеть, но и оставить о «Грандо руссо», то есть «Большом русском», как называли его испанцы, вечную память в сердцах полюбивших его республиканцев.
А пока что, не откладывая дела в долгий ящик, Василий Зуев начал собираться в дорогу. Одной из проблем, которую ему предстояло разрешить, он назвал фронтовой экипировкой.
«Пиджак, рубашки, штиблеты и даже смокинг у меня есть, – размышлял он, – но это облачение годится разве что для какого-нибудь приема или визита к министру. А в чем я буду мотаться по фронтам? То-то и оно, что не в чем. Купить добротную куртку, хорошие брюки и крепкие башмаки, нет, лучше сапоги, – поправил он сам себя, – да еще моего размера, негде. Значит что? Значит, надо искать стоящего портного и знающего свое дело сапожника. Кто может в этом помочь, кто знает андоррцев как свои пять пальцев? Синдик Роблес, – хлопнул себя по лбу Зуев, – этот усач знает все и вся, поэтому махну-ка я в его деревню. Если не поможет он, то не поможет никто».
