– Ну-ну, приказ есть приказ – это я понимаю, – улыбнулся генерал Гарсиа. – Посмотрим, насколько хватит этого нейтралитета. Так стрелять-то будете?
– Из чего? – снова развел руками Зуев.
– Да хотя бы из этого, – достал он и кобуры вороненый пистолет, причем сделал это так неловко, что чуть не уронил. И только тогда Зуев заметил, что правая рука генерала слушается плохо, а из-под рукава мундира видны бинты.
– Что-то я такого не видел, – мгновенно загорелся Зуев, подхватив пистолет. – Совершенно незнакомая марка.
– Это – ТТ. Он на вооружении Красной Армии.
– Да? Большевики делают такие пистолеты? – изумился Зуев.
– Хотите попробовать?
– Конечно. Только, если можно, я его сперва пристреляю.
– Бога ради, – великодушно разрешил генерал. – Вот вам две обоймы, и палите себе на здоровье.
Отойдя в сторонку, Зуев сделал несколько выстрелов по нацарапанной на дереве мишени, потом сделал необходимые поправки и погладил черно-матовую сталь.
– Молодец, – шепнул он пистолету, – ты хороший парень. Смотри, не подведи.
Когда он подошел к группе офицеров, стрелявших по стандартным мишеням, они почему-то расступились, оставив Зуева один на один с невысоким, плотно сбитым сержантом.
– Сразимся? – предложил тот.
– Сразимся, – согласно кивнул Зуев.
– Какая будет ставка?
– Кроме часов, у меня ничего нет.
– Ладно, пусть будут часы. А я ставлю свой «вальтер». Победите – он ваш, и у вас появится личное оружие. Согласны?
– Согласен.
– Тогда – к мишеням. Делаем по десять выстрелов. Кто наберет больше очков, тот и победитель.
Само собой разумеется, что все эти разговоры велись по-испански. Как вдруг произошло нечто невероятное, сравнимое разве что с громом среди ясного неба: как-то бочком к Зуеву подошел одетый в кожаную куртку худощавый мужчина и, поправив круглые очки, на чистом русском языке, как бы между прочим, сказал:
– Опозоритесь. Этот сержант – чемпион Каталонии по стрельбе, он даже ездил на олимпиаду.
– Ах вот оно что! – скрежетнул зубами Зуев. – Вся эта затея со стрельбой – подстава. Ну, ничего, я этого сержанта умою! Спасибо, что предупредили.
– Не стоит. Я же ваш коллега. Будем знакомы, – протянул он руку, – Михаил Кольцов.
– Вы – Кольцов?! – наплевав на приличия, облапил его Зуев. – Вот повезло, так повезло! Я читал все ваши репортажи, я вас искал и мечтал познакомиться. А я Зуев, Василий Зуев, и представляю «Вести Андорры». Не удивляетесь, что русский работает в «Вестях Андорры»?
– Чего ж тут удивляться?! Русских в Европе несколько миллионов, и где я только нашего брата ни встречал!
– Знаете что, – возбужденно продолжал Зуев, – давайте после этой пальбы посидим и как следует потолкуем, по-русски, а? Я даже водочки найду.
– А у меня есть колбаса, – кивнул Кольцов на планшет. – Держу пари, что вы такой не ели: ее делали на московском мясокомбинате имени Микояна.
– Ну, все, – радостно улыбнулся Зуев, – теперь этого сержанта сделаю. Как пить дать, сделаю!
Когда вышли на рубеж, Зуева было не узнать: он собрался, подтянулся и даже чуточку побледнел, а глаза превратились в оптические прицелы. Стреляли соперники по очереди, причем первым начинал сержант. До мишени было тридцать метров, и первым же выстрелом он попал в «десятку». Потом, правда, были и «девятки», и «восьмерки», и даже «шестерки». Сколько он набрал в итоге, пока что было неизвестно.
Но вот стрелять начал Зуев. Пистолет в его ручищах ни разу не дрогнул, и пули ложились густо, где-то около «десятки». Когда подошли к мишеням и стали подсчитывать набранные очки, на сержанте не было лица: он набрал восемьдесят пять очков, а Зуев – девяносто.
– Он твой, – протянул сержант «вальтер». – И еще значок: теперь чемпион Каталонии ты.
– Да ладно, – смутился Зуев. – Значок-то зачем?
– Бери, бери, – шепнул Кольцов. – Пригодится. В Испании хороших стрелков уважают, они здесь – на втором месте после тореро.
– Ну, что ж, синьоры, – подошел к ним генерал Гарсиа, – я вижу, вы познакомились и поговорить вам наверняка есть о чем. Если ко мне нет вопросов, я вас покину. Найти меня можно в штабе соседней дивизии: я обещал побывать и там. Честь имею, – приложил он руку к козырьку. – В каком-то фильме я видел, что прощаться у русских принято именно так. А вам, синьор Зуев, хочу напомнить, что мое предложение остается в силе, тем более после вашей восхитительной стрельбы.
Глава ХХII
Бывают же такие совпадения: не успел Скосырев толком погрустить в связи с отъездом леди Херрд, как на него свалилась такая радость, такое счастье, что в первую минуту он потерял дар речи, а потом целый день ахал да охал, не веря в случившееся. Дело в том, что в последнее время леди Херрд все чаще стала жаловаться на боли в сердце и, так как хороших врачей в Андорре не было, хоть и с великим трудом, но Борис уговорил ее отправиться в Лондон.
– Тогда уж не в Лондон, – вздохнула она, – а в Ковентри. У меня там есть уютный домик и там же, в двух кварталах от дома, клиника доктора Иствуда. Я его давно знаю: раза два услугами Иствуда пользовался полковник Херрд.
– Вот и прекрасно, – погладил ее седеющие волосы Борис. – Ты только не раскисай, – заглянул он в ее повлажневшие глаза, – подлечишься – и тут же обратно. Я буду тебя ждать.
– Как скажешь, дорогой, – смахнула слезу леди Херрд. – А ты не особенно-то увлекайся испанскими делами. Я, например, до сих пор не знаю, кто прав, кто виноват. А ты знаешь?
– Я знаю только одно: Европе достаточно Германии и Италии, третьего фашистского государства она не выдержит.
– И что будет?
– Война, – рубанул он тростью воображаемого противника. – Большая европейская война.
– Да будет тебе, – по-матерински улыбнулась леди Херрд, – какая еще война, от той-то толком не отошли. Не думаю, что найдутся недоумки, которые станут размахивать не тростью, как это делаешь ты, а пустят в дело танки и самолеты.
– Один такой уже нашелся – это Франко. А самолеты и танки ему дают другие – это Гитлер и Муссолини.
– А кто помогает тем, кто борется против Франко?
– Все те, кто понимает, что такое фашизм и не хочет его победы.
– Ты в их числе?
– Да, я в их числе. Но так как ни танков, ни самолетов у меня нет, то хотя бы не буду мешать тем, у кого они есть и кто станет присылать их республиканцам.
– Только покрепче завязывай глаза, – затаив ироническую улыбку, посоветовала леди Херрд, – чтобы в случае чего можно было сказать, что ничего не видел.
– Я так и делаю, – кивнул Борис. – Хотя иногда хочется послать все к черту, зашвырнуть подальше трость, сесть на коня и с шашкой наголо… Но это так, – остановил он сам себя, – порыв души, да и шашкой теперь никто не воюет.
