– Ну, что ж, – сделал поправку на ветер Зуев, – толпа – это как раз то, что нам нужно, ни одна пуля не пропадет даром, – и нажал на гашетку.
Сперва он рубанул по ногам! Когда несколько передних марокканцев, выплюнув от неожиданности кинжалы, ткнулись физиономиями в землю и уже не могли встать, остальные, как видно, по инерции, прямо по ним понеслись дальше. И тогда Зуев, чуточку приподняв ствол, начал косить их, как траву! Длинными очередями он бил по центру толпы, а короткими подчищал фланги, не давая марокканцам разбежаться в стороны. Когда те волей-неволей сбивались в кучу, Зуев снова хлестал их длинными.
Гора окровавленных тел росла на глазах, воинственный вой превратился в панический вопль, а оставшиеся в живых, побросав убитых и раненых, где на четвереньках, а где ползком, начали отступать за холмы.
– То-то же! – победно вскинул кулак Зуев. – А то, понимаешь, пугают, атакуют с ножичками в зубах. По мордам от меня получили? Получили. В другой раз дуриком не попрете, я психических атак не боюсь.
– Это было прекрасно! – ввалился в траншею запыхавшийся Альварес. – Как ты их, а! Вот что значит хороший пулеметчик: один уложил целую роту! Но марокканцы на этом не успокоятся, они обязательно захотят отомстить.
– Тем лучше, – набивая новую ленту, усмехнулся Зуев. – Я думаю, что теперь они толпой не пойдут, а цепь остановить куда труднее. Поэтому, капитан, сделаем так: чтобы они нас не обошли с тыла, я вырублю фланги, а ты поднимешь людей в контратаку. Марокканцы этого наверняка не ждут, они привыкли, что их ножичков боятся. Так вот надо навязать им ближний бой, но не такой ближний, когда марокканец сможет пустить в дело кинжал: этого вояку надо держать на таком расстоянии, когда он тебя кинжалом не достанет, а ты его штыком возьмешь.
– Понял, – азартно потер руки Альварес. – Кажется, зашевелились, – высунулся он из-за бруствера.
– Бинокль! – протянул руку Зуев и тоже чуточку приподнялся.
И тут же – дзынь! – пуля ударила в щиток пулемета.
– Снайпер! – успел выкрикнуть Альварес и шлепнулся на дно траншеи. – Погоди, сейчас проверим, кто ему нужен, – сквозь зубы процедил Зуев. – Дай-ка твою пилотку.
Он быстро надел на палку пилотку капитана и приподнял ее над бруствером.
– Молчит, – хмыкнул Зуев. – А теперь наденем мою фуражку.
И тут же – дзынь! – пуля снова ударила в щиток пулемета.
– Мазила хренов! – ругнулся Зуев. – Но охотится он за мной – это понятно, как дважды два.
– Вот гад, чтоб его кости сожрали собаки! – не выдержал и Альварес. – Это Хименес, ни секунды не сомневаюсь, что это Хименес.
– Но он же чемпион, а оба раза промазал, – усомнился Зуев.
– Он чемпион по стрельбе из пистолета, а не из снайперской винтовки.
– Ну да, ну да, – согласно кивнул Зуев, – винтовка и пистолет – это не одно и то же, приемы стрельбы из них совершенно разные. Что ж, сержант, – сузил глаза Зуев, – ты начал первым, так что теперь выстрел за мной, а уж я-то не промахнусь!
– Руссо, – снова высунулся из-за бруствера Альварес, – они поднимаются и теперь идут цепью.
– Вот и ладно, – лег за пулемет Зуев. – Действуем, как договорились. Беги к своим и готовь их к контратаке. Штык надежнее кинжала – это твои ребята должны помнить, как «Отче наш». Да и сам возьми винтовку, с пистолетиком в рукопашной делать нечего.
На этот раз марокканцы не выли, и их кинжалы были не в зубах, а в ножнах. Рассыпавшись цепью, они то шли, то бежали, все время меняя направление и делая замысловатые зигзаги.
– То-то же, – хмыкнул Зуев, – от пижонства я вас отучил, а теперь научу есть землю.
Первой же очередью Зуев уложил на землю правый фланг марокканцев. А если учесть, что они атаковали с пригорка и теперь были хорошо видны, Зуев начал их расстреливать короткими очередями. Когда оставшиеся в живых попятились назад, Зуев перенес огонь на левый фланг.
«Ага, залегли! – погрозил им кулаком Зуев. – Вот и лежите, нечего лезть на рожон. А я тем временем займусь…» – успел подумать он, как совсем рядом раздался взрыв, потом еще, еще и еще!
– Что за чертовщина?! – недоумевал Зуев, лежа на дне траншеи. – Неужели минометы? Конечно, минометы. Ай да молодцы, лупят из-за холмов, а мне их не достать. Зато достану тех, что залегли, вырублю этих гадов, всех до единого! – приподнялся Зуев и… не то что испугался, а пришел в ужас.
На воронки и на еще горячие осколки он не обратил внимания. Но где пулемет? А пулемета не было. Вместо надежного «максима» Зуев увидел посеченные осколками куски железа – это было все, что осталось от пулемета.
– Вот, мать твою! – что есть силы врезал он кулаком по брустверу. – Испортить такой инструмент?! Ну, я вам за это устрою! – начал яриться Зуев. – Винтовочка-то хоть цела? – отряхнул он от земли «мосинскую» трехлинейку. – Цела, родимая, – передернул он затвор, – только нет ни одного патрона. Ну, и хрен с ними, с патронами, – решил Зуев, – главное – штык на месте.
И тут в траншею втиснулся бледный, как мел, Альварес.
– Слава тебе, господи, жив! – перекрестился капитан. – А мы думали, все, думали, что раз уж разнесло пулемет – сверху-то это видно, то в решето превратило и тебя. Но ты, оказывается, заговоренный, и ни пуля, ни мина нашего «Грандо руссо» не берут! – обнял он Зуева и как-то по-мальчишески шмыгнул носом.
– Ты чего? – удивился Зуев. – Ну-ну, капитан, не раскисай, – погладил он его, как ребенка. – И вообще, держи хвост пистолетом! Слушай меня внимательно, – перекрывая свист пролетающих над головой мин, прокричал он ему в самое ухо, – твоя задача – прикрывать меня со спины, а уж я этим гадам покажу, что такое русский штык!
И вдруг обстрел прекратился… Над вытоптанным пшеничным полем повисла такая безмятежная и беззвучно первозданная тишина, что даже осмелилась подать голос какая-то пичужка. А потом произошло то, чего никто не ждал: со стороны противника загремели барабаны и пронзительно засвистели дудки. Марокканские цепи тут же поднялись, бойцы примкнули штыки, закатав рукава и зажав в зубах кинжалы, издали душераздирающий вой и, как-то странно пританцовывая, пошли на республиканские траншеи.
– Эх, «максимку» бы сейчас, – сплюнул от досады Зуев, – уж больно густо идут, всех бы здесь и положил! Ну да ладно, схлестнемся в рукопашой. Погоди, не спеши, – остановил он Альвареса, который хотел дать команду, – пусть пройдут лощинку, тогда им придется карабкаться снизу вверх и тратить на это силы. Тут-то мы, не будь дураками, на них и навалимся. Под горку-то атаковать ловчее, – намотал он ремень винтовки на запястье руки. – Ты сделай так же, а то ненароком обронишь или, не дай бог, выбьют – в рукопашной всякое бывает.
Как только марокканцы прошли лощину и стали карабкаться вверх, им стало не до танцев, не до воинственных кличей и не до устрашающего воя: подвела, как говорят спортсмены, дыхалка. Так что на относительно ровное место, где им предстояло принять бой, марокканцы влезли, еле дыша, и с языками наружу.
