Ошарашенные такой невиданной подлостью, французские моряки хоть и не сразу, но оказали союзникам достойное сопротивление, выведя из строя несколько английских кораблей, но так как фактор внезапности был на стороне англичан, они все же победили. Выступая в парламенте, Черчилль подал это как большое достижение, заявив, что «британскому флоту удалось нанести жестокий удар по своим лучшим друзьям, тем самым обеспечив Англии господство на море».
Но по большому счету это господство ничего не давало, тем более что при более тщательном рассмотрении его не оказалось. А ведь впереди была тщательно разработанная операция «Морской лев», в ходе которой на Британские острова должно было высадиться тридцать немецких дивизий и в течение одного месяца поставить Британскую империю на колени. Разведка об этом плане сообщила вовремя, но, когда у того же Черчилля спросили, достаточно ли у англичан сил для отражения этого вторжения, он ответил: «Английский народ вооружен больше энтузиазмом, нежели оружием. Мы будем бить немцев по головам пивными бутылками, ибо только это у нас и есть».
А когда парламентарии потребовали назвать цифры, то оказалось, что против двух тысяч немецких бомбардировщиков и полутора тысяч истребителей Англия может выставить всего четыреста пятьдесят бомбардировщиков и шестьсот истребителей. Не говоря уже о том, что германский флот располагал линкорами, крейсерами, большим количеством подводных лодок и, что самое главное, практически неуязвимыми для артиллерии «военными крокодилами» – так немцы называли специально созданные железобетонные баржи, на которых они намеревались перебросить через пролив танки, пушки и сто пятьдесят тысяч отборных десантников.
Разрабатывая этот план, расчетливые немцы учли буквально все, даже фазы Луны и связанные с ними приливы и отливы: исходя из этого, «Морской лев» должен был прыгнуть в промежутке между 15 и 30 сентября. Не исключено, что так бы оно и случилось, если бы в дело не вмешался честолюбивый Геринг. В превентивной беседе с фюрером он доказал, что во время десантирования потери в немецких войсках будут чудовищные, поэтому, чтобы эта победа не стала пирровой, «Англию из войны надо выбомбить» – он так и сказал, то есть разрушить крупные города, уничтожить фабрики и заводы, посеять среди народа страх и панику. «Это поможет сломить волю к сопротивлению и вынудит правительство запросить мира с Германией», – закончил Геринг.
Подумав, Гитлер согласился и приказал, не откладывая дела в долгий ящик, начать предложенную Герингом «Битву за Англию».
За свои восточные границы фюрер был спокоен, так как еще в августе 1939-го с Советским Союзом был подписан пакт о взаимном ненападении: в историю он вошел как «Пакт Молотова – Риббентропа». Гитлер считал, что Сталин этим пактом должен быть доволен, ведь немцы отдали русским захваченные в боях с поляками Брест и Львов, в результате чего западные границы СССР были отодвинуты на триста с лишним километров.
Это то, что входило в официальный протокол, но ведь были еще и секретные протоколы, в соответствии с которыми между Германией и Советским Союзом были поделены сферы влияния: вся Польша отходила Германии, а Латвия, Эстония, Бессарабия и даже Финляндия – России. С Финляндией, как известно, вышла неувязка: чтобы отодвинуть границу от Ленинграда, с ней даже пришлось воевать, но в качестве компенсации за потери Сталин получил право присоединить к Советскому Союзу Литву.
Надо сказать, что Сталин не остался в долгу и, прекрасно понимая, что его слова разлетятся по всему свету, в присутствии Риббентропа провозгласил вошедший в историю тост.
– Я знаю, что немецкий народ любит фюрера, – сказал он. – Поэтому я хочу выпить за его здоровье.
Гитлер этим тостом был очень доволен, так как был уверен, что усыпил бдительность восточного владыки: ведь в эти дни полным ходом шла разработка плана «Барбаросса», и до нападения на Советский Союз оставалось не так уж много времени. Именно поэтому, видимо, желая, чтобы Сталин впал в летаргический сон, Гитлер пошел еще дальше: он дал «добро» на совершенно противоестественную акцию – на совместный парад германских и советских войск, который решили провести в отвоеванном у поляков Бресте.
Тогда перед стоящими бок о бок немецкими и русскими генералами, демонстрируя союзнические отношения, промаршировали немецкие и русские батальоны. Молодцом был и Геринг, который послал в подарок маршалу Ворошилову транспортный самолет. И ведь было за что благодарить! Нарком обороны СССР разрешил немцам использовать радиостанцию Минска в качестве дальнего радиомаяка, так что, отправляясь на бомбежки Варшавы, Кракова и Лодзи, штурманы люфтваффе настраивались на частоту Минска.
В принципе, для начала массированных налетов на Англию все было готово, но Гитлер с подписанием последнего приказа, который назывался Директива № 17, все тянул и тянул: он надеялся, что Черчилль поймет сигнал, который фюрер послал ему еще у Дюнкерка, и пойдет на подписание мира. А ведь тогда к морю была прижата 400-тысячная группировка англо-французских войск, и сбросить их в холодные воды Северного моря немцам ничего не стоило. Но фюрер распорядился приостановить наступление и позволил переправить через Па-де-Кале большую часть войск, захватив в качестве трофеев лишь танки, пушки да несколько тысяч пленных.
Но Черчилль этого сигнала не понял. И тогда Гитлер зажег перед люфтваффе зеленый свет, приказав стереть с лица Земли «самую большую в мире цель» – так он назвал Лондон. Первые двести «юнкерсов» появились над Лондоном 7 сентября. Сбросив смертоносный груз, они уступили небо тремстам, а потом еще двумстам тяжелым бомбардировщикам! Центр города пока что не бомбили, а вот железнодорожные узлы, доки, пристани и продовольственные склады разнесли в пух и прах. Словно сотня вулканов, взрываясь и разлетаясь окрест, полыхали элеваторы с пшеницей, пылающей лавой растекался по улицам сахар, кипящей рекой струилось масло. А когда начали взрываться бочки с вином и виски, от которых загорелся каучук, окутавший ядовитым черным дымом половину города, люди бросились к Темзе, ища спасение в водах реки.
Пожары полыхали такие сильные, что ночью было светло, как днем. Немецкие летчики, конечно же, этим воспользовались и обрушили на город еще несколько тысяч бомб. Результатами они могли быть довольны: только во время этого налета погибло под развалинами и сгорело в огне пожарищ несколько тысяч лондонцев, в основном стариков, женщин и детей.
На следующий день асы Геринга взялись за центр города. Рушились здания банков, горел парламент, превратилась в развалины часть Букингемского дворца и, что самое ужасное, горой щебня стали восемь церквей, в которых прятались от бомб жители близлежащих кварталов.
Но и это были, как сказал один из чудом уцелевших лондонцев, цветочки, а ягодки посыпались через два дня, когда над городом появилось более тысячи немецких стервятников. Хоть силы были и неравны, английские летчики встретили их достойно: более 50 самолетов они сбили, потеряв, правда, при этом около 30 своих.
И так каждый день и практически каждую ночь. Налеты следовали за налетами, и людей погибало все больше: всего жертвами немецких бомбардировок стало около 150 тысяч человек, в том числе 60 тысяч были убиты на месте. Но постепенно английские летчики перехватили инициативу и научились сбивать хваленых немецких асов: они за время «Битвы за Англию» сбили 1500 самолетов, а немцы – 900.
