История не знает более удачного примера феномена, столь типичного для Средних веков,
[43] — светский, амбициозный, воинственный священник. Прежде чем официально заявить о притязаниях на Градо, как на законную часть своего патриархата, Поппо объявил Орсо мошенником и узурпатором. Это заявление не нашло поддержки у папы, зато вызвало одобрение в самой Венеции, у фракции, настроенной против братьев Орсеоло. В 1022–1023 годах дож и его брат бегут из города и находят приют в Истрии. Но теперь настала очередь Поппо перехитрить самого себя. Без санкции папы он вошел в Градо и принялся систематически грабить церкви и монастыри, а захваченные сокровища посылать в Аквилею. Вот этого население Градо и Венеции уже не потерпело. Началась кампания в поддержку братьев Орсеоло. Те поспешно вернулись, на удивление легко выгнали Поппо и его приспешников и заняли прежние места: Орсо — в Градо, Оттон — во Дворце дожей.
Когда в 1024 году папа Иоанн XIX отверг притязания Поппо и восстановил права Градо как независимой епархии, могло показаться, что братья Орсеоло преодолели трудности и упрочили свою власть. Так бы все и было, если бы дож прислушался к народному мнению, но амбиции Оттона, как и раньше, оказались сильнее здравомыслия. Произошел скандал в связи с церковными назначениями. Враги Оттона действовали быстро и решительно. На этот раз у него не было возможности спастись. Его схватили, сбрили бороду и изгнали до конца дней в Константинополь.
Приемник Оттона, Пьетро Барболано (чаще его называли Центранико), в момент своего возвышения мог похвастать только одним отличием: тридцать лет назад он украл из Константинополя мощи святого Саввы и поместил их в церкви Сан Антонио.
[44] Четыре года пытался он объединить город, но его усилия оказались напрасными. Старая политика Орсеоло — ввести наследственную власть — проявила себя в полной мере. В Константинополе император предоставил убежище Оттону (деверю его племянницы) и в гневе отменил торговые привилегии, которые в конце предыдущего столетия были пожалованы старому Пьетро. Новый император Западной империи последовал его примеру, а венгерский король Стефан, вознамерившись отомстить за сосланных дочь и зятя, напал на Далмацию и завоевал несколько прибрежных городов.
[45] Венецию разрывали междоусобицы. Среди группировок были сторонники семьи Орсеоло. Эта фракция по-прежнему была сильна и еще больше окрепла, когда правительство перестало справляться со множеством накопленных проблем, а горожане все больше с тоской вспоминали прошлое. Кризис наступил в 1032 году, Центранико заставили покинуть свой пост. Тогда Витале Орсеоло, епископ Торчелло, поспешил в Константинополь с приглашением к своему брату вернуться править Венецией. Тем временем третий брат Орсо, патриарх Градо, которому, как и Витале, удалось пережить политическую бурю, временно взял власть в свои руки.
Казалось, все шло к возвращению Орсеоло, но, приехав в Константинополь, епископ Витале нашел своего брата серьезно больным. Оттон умер, не успев вернуться в Венецию. Патриарх тем временем продолжал исполнять религиозные и светские обязанности, но сложил полномочия, как только до него дошло печальное известие. Попытка захватить власть еще одним членом семейства, неким Доменико Орсеоло, без труда была подавлена. Современный историк Р. Чесси отозвался о нем как о жалкой пародии — «miserabile parodia». Он продержался лишь день и ночь, после чего сбежал в Равенну.
Глава 6
НОРМАННСКАЯ УГРОЗА
(1032–1095)
Смел был народ сей и в бое морском весьма сведущ, ведь императора просьба отбыла в Венецию, город на побережье, равно обильный богатствами и людьми, волнами крайнего севера Адриатики он омываем. Стены города того окружает море повсюду, так что не могут иначе как в лодке они добраться от дома и до дома. Живут постоянно они на воде, и никто из народов не превосходит их в битвах морских и в искусстве мореплавания.
[46]
Вильгельм Апулийский.
Деяния Робера Гвискара
Бесчестная попытка Доменико Орсеоло захватить власть в Венеции оказалась катастрофической не только для него самого, но и для его семьи. Венецианцы, даже те, кто поддерживал возвращение дожа Оттона, были поражены его идеей, что высшая власть в городе стала прерогативой рода Орсеоло, и они убедительно продемонстрировали свое недовольство: выбрали дожем Доменико Флабьянико, богатого купца, торговца шелком, возглавившего бунт за шесть лет до нынешнего события. Антидинастические взгляды Флабьянико, а также старинные венецианские традиции стали основой широко распространенного мнения, что вместе с назначением нового дожа была пересмотрена конституция города, а практика назначения соправителей осталась в прошлом. Период тирании уступил место демократическим свободам. Один авторитетный источник
[47] даже утверждал, что был издан специальный закон, согласно которому гонениям подверглась вся семья Орсеоло: им запретили занимать публичные должности, и это несмотря на то, что два прелата. Орсо и Витале, по-прежнему служили в своих епархиях до самой смерти. Фактически реформа заключалась не столько в смене законов, сколько в пересмотре отношения к ним. Традиции избрания дожей и прав народного собрания уже существовали. Все, что требовалось — это пытаться им следовать. И у Флабьянико такое желание было. Люди пошли за ним. За семь с половиной столетий до конца существования республики дожами снова и снова избирали представителей определенных семей, пользующихся влиянием. Учитывая то, что большую часть времени в Венеции формой правления была олигархия, было бы удивительно, если бы таких семей не было. Но только дважды за весь период венецианской истории мы находим одно и то же имя, появляющееся несколько раз подряд. В обоих случаях власть переходит от брата к брату, а не от отца к сыну, причем нет ни малейшего сомнения в том, что исход дела решили выборы. После падения семьи Орсеоло к практике двойного правления не возвращались и даже не предпринимали подобных попыток.
Одиннадцатилетнее правление Доменико Флабьянико стало вехой в истории Венеции. В то же время за этот период не происходило ничего значительного. Республика снова обрела мир, о борьбе фракций забыли, граждане смогли сосредоточиться на двух вещах, которые лучше всего у них получались, — сколачивании состояний и расширении и украшении своего города. Столь счастливое положение дел было, однако, нарушено со смертью дожа. Во время краткого периода междувластия небезызвестный Поппо из Аквилеи увидел еще одну возможность подчинить себе Градо при помощи своих головорезов. Он второй раз ворвался в ничего не ожидающий город и похитил несколько сокровищ, которые двадцать лет назад каким-то образом ускользнули от его внимания. К счастью, Поппо почти сразу же умер, а его приспешники бежали, завидев приближение венецианского флота под командованием нового дожа, Доменико Контарини. Хотя официально эта акция в 1044 году была осуждена папой, а права и положение Градо восстановлены, соперничество двух епархий продолжалось еще долгие годы. Было бы еще больше неприятностей, если бы патриарх Градо после смерти старого Орсо в 1045 году благоразумно не решил бы сделать своей резиденцией Венецию. С тех пор связи с Градо еще больше ослабели, так что, когда в XV веке папа официально признал перевод патриархии, кроме титула, мало что пришлось изменить.
[48]
