Последовавшее за этим сражение могло стать концом карьеры Наполеона. Мелас не ожидал, что его атакуют; следующим утром примерно с тридцатиоднотысячной армией ударил на двадцатитрехтысячную французскую, безжалостно расстреливая ее из восьмидесяти орудий в течение пяти часов. Вскоре после полудня французы дрогнули. Им пришлось отступать примерно четыре мили до деревни Сан-Джулиано. Победа австрийцев казалась бесспорной, однако довольно странно, что преследование французов велось медленно и вяло, — вероятно, потому, что семидесятиоднолетний Мелас уехал в Алессандрию, передав командование какому-то из менее способных подчиненных. Наполеон перегруппировался и получил сильное подкрепление, которое генерал Луи Дезе чрезвычайно удачно привел с юго-востока. Когда наступил вечер, он начал контратаку. Дезе погиб почти сразу, но 6000 его людей, еще не утомленных боем, вдохнули энергию в солдат Наполеона, и к полуночи австрийцы обратились в бегство. Когда битва закончилась, их потери составили 9500 человек, французов — менее 6000.
[299]
Теперь у Меласа не было иного выхода, кроме как уступить, отведя войска к востоку от реки Минчо и северу от По, предоставив французам полный контроль над долиной По вплоть до самой Адидже. Наполеон, чья репутация не пострадала, несмотря на то что победа носила ограниченный характер, возвратился в Париж, где принял гражданскую и военную власть. В 1801 г. Австрия была вынуждена подписать Люневильский мирный договор, по которому Франция возвращала себе старые границы, которые Юлий Цезарь установил по Рейну, Альпам и Пиренеям.
Звезда Наполеона сияла высоко в небесах — и продолжала подниматься еще выше.
Глава XXII
НЕАПОЛИТАНСКИЙ АНТРАКТ
Новость о победе Нельсона на Ниле была встречена в Англии с восторгом, но в Неаполе, вероятно, радовались еще больше. Неаполитанский король Фердинанд IV
[300] взошел на трон в возрасте восьми лет. Он и его супруга королева Мария Каролина — дочь австрийской императрицы Марии Терезы и старшая сестра несчастной Марии Антуанетты — мало подходили друг другу. Фердинанд — всем известный под прозвищем «король-мерзавец», «король-лаццароне», неразвитый невежа, интересовался только охотой и разного рода грубыми забавами; природа не дала ему ни капли чувства собственного достоинства, и он мог похвастать тем, что за всю жизнь не прочел ни одной книги. Королева по сравнению с ним была интеллектуально развита, весьма чувствительно относилась к сану, но вместе с тем проявляла удивительную терпимость по отношению к своему невыносимому мужу
[301], которому родила восемнадцать детей. Хотя в тот момент, когда она вышла замуж, ей исполнилось всего шестнадцать лет, вскоре она уже фактически сама правила королевством, причем проводимая ею внешняя политика диктовалась присущим ей — и понятным — отвращением к Французской революции и всему, за что стояли ее деятели.
Еще с 1797 г. для Марии Каролины, ее подданных и даже короля Фердинанда намерения французов относительно Южной Италии были слишком очевидны. 22 декабря того же года в Риме местные якобинцы устроили вооруженную демонстрацию против папы, в ходе которой папский капрал застрелил двадцатисемилетнего французского офицера по имени Леонар Дюфо. французский посол, старший брат Наполеона Жозеф, отказался выслушать объяснения Ватикана и сообщил Директории, что попы убили одного из блистательных молодых генералов его страны. В результате генерал Луи Бертье получил приказ начать наступление на Рим. Он не встретил сопротивления и 10 февраля 1798 г. занял город. Через пять дней на Форуме провозгласили новую республику. С восьмидесятилетним папой Пием VI обошлись отвратительно — с его пальцев сорвали кольца и препроводили во Францию, где несчастный умер в Балансе в августе 1799 г.
[302]
Что оставалось делать Неаполю? Теперь французы стояли буквально у них на пороге; что могло помешать им перейти границу и кто смог бы их остановить, если они сделают это? Когда Наполеон в июне 1798 г. занял Мальту, угроза приобрела еще более зловещие очертания. Неудивительно, что неаполитанцы возрадовались, услышав новости о битве на Ниле. Когда же Нельсон лично прибыл на своем флагмане «Авангард» ближе к концу сентября, его встретили как героя — в Палаццо Сесса 29-го числа британский министр сэр Уильям Гамильтон и его жена Эмма дали великолепный банкет на 1800 человек в честь его сорокалетия. Но банкет не слишком обрадовал Нельсона. На следующее утро он писал лорду Сент-Винсенту:
«Я надеюсь, мой лорд, что не пройдет и недели, как мы выйдем в море. Я очень нездоров, а жалкое поведение здешнего двора вряд ли смягчит мое раздражение. Это страна скрипачей и поэтов, шлюх и мерзавцев. Остаюсь и проч.».
Действительно, следующие три месяца оказались сплошным кошмаром. Австрийский фельдмаршал барон Карл Макк фон Лейбрих прибыл в начале октября, чтобы принять командование над неаполитанской армией численностью в 50 000 человек, которые в должный срок двинулись к северу (среди них находился и дрожащий король). Не стоит и говорить, что они были совершенно неспособны остановить продвижение французов; с течением времени все больше и больше солдат и офицеров избавлялось от формы и отправлялось домой (в начале декабря дезертирство достигло апогея). Королева, которая ни на минуту не забывала об ужасной участи, постигшей ее сестру, несколько раз писала леди Гамильтон, жалуясь на их трусость, но когда в какой-то момент дезертировал и ее муж, письма на эту тему перестали поступать. 18 декабря пришла депеша от павшего духом Макка, который признавался, что его армия, еще не давшая ни одного сражения, отступает по всему фронту, и заклинал их величества отбыть, пока еще есть время. «Я не знаю, — писал Нельсон посланнику, находившемуся в Константинополе, — не будет ли вся королевская семья и 3000 неаполитанских беженцев под защитой королевского флага в эту ночь».
И так оно и случилось, хотя из-за ужасной погоды и столь характерной для неаполитанцев неразберихи «Авангард» покинул Неаполь только вечером 23-го числа. В рождественский вечер Нельсон записывал, что «дул такой сильный ветер, какого я не помню с тех пор, как впервые вышел в море». На борту началась всеобщая паника. Из высокопоставленных пассажиров только Эмма Гамильтон сохраняла присутствие духа. Сэра Уильяма нашли в его каюте, причем в каждой руке он держал по пистолету — ибо, как он объяснил своей жене, не желал погибнуть, когда в глотке у него будет «буль-буль-булькать соленая вода». Маленький шестилетний принц Альберт умер от истощения на руках у Эммы; 26 декабря, в два часа ночи, судно наконец бросило якорь в гавани Палермо и через несколько часов его сицилианское величество торжественно въехал во вторую столицу своего королевства.
