И только добившись эффекта – т. е. состояния
расслабленности, нормализовав свое дыхание и перенаправив свое внимание
«изнутри во внешнее», она получала право зайти в свою ванную комнату. Именно
это состояние было для нее пропуском, или билетом, если хотите, туда, куда
подавляющее большинство других людей заходят просто и не задумываясь.
Уже после первого проведения этой процедуры Таня прибежала
ко мне в полном возбуждении: «Вы не представляете! Вы просто себе не
представляете! – кричала она. – Я сделала все, как вы сказали, потом
зашла в ванную комнату и совершенно спокойно открутила ручки смесителя!».
Разумеется, со стороны эта фраза может показаться бредом сумасшедшего, но для
Тани такая возможность действительно казалась фантастической.
А тут, в сущности, все очень просто: у нас был страх и его
физиологическая составляющая, мы ее убрали, и потому у страха просто не
осталось шанса. Конечно, для Тани произошедшее было настоящим шоком, она уже и
забыла, что можно спокойно зайти в собственную ванную комнату, неспешно сделать
там свои дела и удалиться восвояси.
К моменту нашей с ней встречи у нее уже была сформирована
стойкая привычка бояться собственной ванной. Однако такое нехитрое действие,
как приведение себя в порядок до момента столкновения с ситуацией, привычно
провоцирующей у тебя страх, оказало целительный эффект.
Таня лишила свой страх его физиологической основы, и он
ретировался. А у нее стала формироваться новая привычка – привычка, как бы
парадоксально это ни звучало, не бояться собственной ванной. Оказывается,
иногда нам нужно тренировать и такие привычки...
Глава 4. Психическая атака на страх
Если настоящая защита от страха, о которой мы только что
говорили, требует трудолюбия, то психическая атака на страх нуждается в нашем
мужестве. Впрочем, в этом действии – психической атаке на собственный страх –
есть что-то романтическое, поэтому проблем с мужеством, надеюсь, у нас не
возникнет. Так что заручайтесь соответствующим настроением, мы переходим к
обсуждению одного из самых простых и, вместе с тем, самых изящных способов борьбы
со страхом.
Впрочем, сразу должен оговориться: мужество, которое нам
потребуется, на самом деле не сопряжено ни с каким риском, ведь грезящиеся нам
опасности – опасности мнимые, выдуманные. С другой стороны, страхи-то у нас
настоящие, а потому и мужество потребуется неподдельное. Так что это, если так
можно выразиться, мужество без риска.
Более того, нам будет необходимо, во-первых, правильно
думать и быть честными с самими собой, а во-вторых, действовать вопреки нашему
желанию бегства. Но не будем усугублять – ничего сверхъестественного в этой
технике нет. Все основано, как и в предыдущем случае, на естественных
психических механизмах.
Я никогда не думаю о будущем: оно и так наступает достаточно
быстро.
Альберт Эйнштейн
А не спешите вы нас хоронить!
Все наши мысли делятся на те, которые касаются будущего, те,
что связаны с прошлым, и те, чье место в настоящем. Последние – самые
правильные и, к сожалению, самые редкие. Самые правильные – потому что трудно
ошибиться в том, что имеет место быть, причем «здесь и сейчас» (а не «где-то и
когда-то»). Самые редкие – потому что наличествующее в ощущении занимает нас
отнюдь не так сильно, как то, что «квартирует» в нашем воображении. Нам
нравится перемывать кости прошлому и фантазировать о будущем. Причем чем драматичней
это у нас получается, тем больше это нас увлекает. Так велит нам инстинкт
самосохранения: «Ищи спасения!» – командует этот бравый парень, и мы ищем, и мы
тревожимся.
Но здравый смысл подсказывает, что, поскольку прошлого уже нет
(оно прошло, его не вернуть и не изменить), а будущего еще нет (оно покамест не
народилось и каким будет – неизвестно), то и мысли о них лишены всякого смысла.
Ну что нам могут дать размышления о прошлом? В лучшем случае – сознание
собственных ошибок и понимание – какие-то поступки имеют больший шанс на успех,
нежели другие. Но даже эти соображения редко приходят нам в голову, обычно мы
вспоминаем плохое или хорошее безотносительно к «урокам истории», которая, как
известно, никого и ничему не учит.
А мысли о будущем, о том, чего в природе пока и вовсе
отсутствует? Какова цена этих наших с вами рассуждений? Будущее можно только
угадать (причем вероятность такого угадывания, мягко говоря, невелика), но даже
если мы и сделаем, о правильности своей догадки мы все равно узнаем только
тогда, когда это будущее станет настоящим! Черчилль как-то сказал, что мудрость
политика состоит в том, чтобы предсказать то, что случится, а потом объяснить,
почему этого не произошло. При ближайшем рассмотрении оказывается, что все мы
мудрые политики и только. К сожалению...
Наши страхи – это мысли о будущем. Точнее говоря, это наши
воспоминания о пережитых неприятностях (а также информированность о чужих
бедах), спроецированные нами (самолично!) из прошлого в будущее. Ведь пугает
только то, что должно случиться. Когда же нечто произошло или просто происходит
в режиме реального времени – уже нестрашно, ведь бежать некуда, а без бегства,
как нам уже известно, страха не бывает.
Все страхи разворачиваются по формуле: «а если...», «а вдруг...»,
«а не дай бог...». И все это о будущем, которого нет и в которое мы, несмотря
на это, умудряемся «заглянуть». Разумеется, «заглянув», мы не находим в этой
своей фантазии ничего, кроме прошлого (новое на то и новое, что о нем ничего не
известно). И пугаемся именно этого прошлого, а это уж и вовсе смешно! Ну как
можно испугаться того, что уже случилось, завершилось и быльем поросло!
В общем, если мы хотим избавить себя от страха, то нам
следует очень внимательно посмотреть на то, что мы думаем, а главное – на то,
как мы думаем. Если в нашей голове мысли о прошлом и будущем, то можно не
сомневаться, что страх возникнет. Если же мы думаем о том, что именно сейчас
(не до этого мгновения и не после этой минуты) происходит, то страху
практически не за что уцепиться.
Вот, например, плывет человек по морю-океану. Сейчас он
плывет и будет прав, если скажет себе: «Я плыву». Однако стоит ему подумать:
«Многие люди утонули, заплыв на глубину» (прошлое время) и «Я могу утонуть»
(будущее время), как он сразу же испугается. Зачем он это думает? Какова цель
этих его мыслей? Что это ему даст? Ответы на эти и подобные им вопросы повисают
в воздухе. Нет ответа! Просто думает себе глупости, сам себя накручивает и,
разумеется, испытывает страх.
В будущем самое лучшее то, что оно наступает только строго
день за днем.
Авраам Линкольн
Если же он будет думать в том же духе и дальше: «Чтобы не
утонуть, мне нужно немедленно плыть на мелководье! Я должен чувствовать, что у
меня земля под ногами!», то у него и вовсе возникнет паника, он метнется к
берегу, ему будет казаться, что он вот-вот утонет, потом он-таки доберется до
суши, почувствует облегчение, а его страх, сдобренный таким бегством,
закрепится. А еще через какое-то время наш «герой» будет смирно сидеть в
кабинете у психотерапевта и с надеждой смотреть в понимающие глаза последнего:
«Доктор, помогите!».
