Второе посольство так и не было принято императором; оно привезло только обещание, что будет принято третье посольство. Император Мануил продолжал играть с венецианскими дипломатами, как кошка с мышкой. В отчаянии от свалившихся на его голову бед Витале Микьеле отправил в Константинополь третье посольство во главе со знаменитым впоследствии Энрико Дандоло, а сам «по общему совету» решил вернуться в Венецию. На обратном пути отступавшие венецианцы подверглись преследованию и нападению со стороны греческого флота. Так широко задуманная карательная экспедиция закончилась катастрофой.
Это была также и личная катастрофа дожа. Возвратившийся флот был встречен взрывом негодования. Во дворце дожей состоялось бурное заседание, в ходе которого дожу стали угрожать ножами и кинжалами. Витале Микьеле попытался найти спасение в бегстве, думая укрыться в церкви одного из монастырей, но один из участников собрания кинжалом нанес дожу смертельную рану, успев при этом скрыться.
Тем временем вернулось ни с чем и третье посольство, а глава его Энрико Дандоло даже подвергся личному оскорблению. Отправлено было новое, четвертое посольство, но и оно не привезло с собою мира, а только двоих новых посланцев Мануила, единственной целью которых был шпионаж и дальнейшее затягивание переговоров. По совету этих посланцев венецианцы направили в Константинополь пятое посольство. Оно было принято императором, но, заверив послов в том, что мир вскоре будет заключен, Ману-ил рекомендовал им пока отправляться обратно, прихватив и на этот раз двух его представителей. Те, явившись в Венецию, начали охмурять нового дожа Себастино Циани «сладкими речами». Долготерпение венецианских дипломатов, наконец, лопнуло: дож прекратил переговоры с Византией. Так бесславно была перевернута одна из страниц в истории блестящей венецианской дипломатии. Оказалось, что и эта безупречная, прекрасно отлаженная машина может давать сбои. И этот сбой принес крайне негативные последствия: Венеция почти на 20 лет (!) оказалась отрезанной от богатейшего византийского рынка. Два десятилетия Венеция добивалась восстановления своих прежних позиций на территории империи!
* * *
Конечно, в истории венецианской дипломатии гораздо больше совершенно противоположных примеров. В XV веке жертвой лукавства венецианцев оказался опытнейший французский дипломат, ученик самого Людовика XI, Филипп де Коммин.
Международная обстановка в то время была очень напряженной. Молодой и честолюбивый французский король Карл VIII в 1494 году предпринял свой знаменитый итальянский поход, открывший новую главу в политической истории Западной Европы. В связи с этим Карл VIII отправил в Венецию — лучший наблюдательный пункт за политической жизнью Италии — умного и все замечавшего Филиппа де Коммина. Коммин в своих «Мемуарах» рассказывает, как уже задолго до прибытия в Венецию, в подвластных ей итальянских городах, его принимали с большим почетом. У первых же венецианских лагун его встретили 25 знатных вельмож, облаченных в дорогую пурпурную одежду. По прибытии в Венецию он был встречен новой группой вельмож в сопровождении послов герцога Миланского, которые приветствовали его речами. На следующий день его принял дож, после чего Коммина стали возить по разным достопримечательным местам Венеции, показывая ему дворцы, церкви, коллекции драгоценностей. Так в течение 8 месяцев (!) его непрерывно занимали празднествами, концертами, всякого рода экскурсиями; а в это время плелась сложная политическая интрига: подготовлялся союз против Карла VIII, куда должны были войти Венеция, Милан, Папа, германский император и испанский король.
Послы всех этих держав собрались в Венеции. Слухи о намечавшемся союзе стали распространяться по всему городу. У Коммина наконец-то появились подозрения, что ему «говорят одно, а делают другое». В сеньории, куда Коммин обратился за разъяснениями, отделались ничего не значащими фразами, а дож посоветовал ему не верить тому, что говорится в городе, ибо в Венеции, по его словам, всякий свободен и может говорить все, что захочет. Дож добавил к этому, что сеньория вовсе и не помышляет о создании союза против французского короля, наоборот, речь идет о создании лиги против турок с участием французского короля, германского императора и испанского монарха.
Эта комедия тянулась до получения известия о крупнейшем успехе французов — взятии Карлом VIII Неаполя. Коммин еще не имел сведений об этом, когда его пригласили в венецианскую сеньорию, где он застал несколько десятков вельмож и дожа. Тем не менее, дож сообщил ему о полученном известии с веселым лицом, но, замечает Коммин, «никто другой из всей этой компании не умел притворяться так искусно, как он». Другие сидели озабоченные, с понурыми лицами и опущенными головами. Коммин сравнивает эффект, произведенный этой новостью на венецианцев, с тем, который произвело на римских сенаторов сообщение о победе Ганнибала при Каннах. Громкий успех Карла VIII ускорил переговоры о создании союза против французского короля. Разногласия, существовавшие между его участниками, были спешно устранены, и очень скоро Коммина снова пригласили.
Площадь Святого Марка в Венеции
Дож сообщил ему о союзе, заключенном пятью державами якобы против турецкого султана. Усиленно подчеркивая чисто оборонительный характер созданной лиги, он предложил Коммину сообщить об этом французскому королю. Теперь члены венецианской сеньории высоко держали головы и во время обеда ели с большим аппетитом. «У них, — замечает с горечью французский дипломат, — совершенно не было того вида, который они имели в тот день, когда сообщили мне о взятии неаполитанской крепости». Но на этом унижения Коммина не закончились. В этот же день послы союзников проехали под звуки музыки в 40 гондолах под окнами занимаемого им помещения, причем миланский посол сделал вид, что не знаком с Коммином.
Следует признать, что купеческая олигархия не останавливалась ни перед чем в своем желании «захватить весь мир». Венецианское правительство широко практиковало систему тайных убийств, щедро платя за них. Достаточно привести такой пример. В июне 1495 года некий Делла Скала, в свое время изгнанный из Венеции, предложил сеньории поджечь пороховой склад Карла VIII, а также с помощью «некоторых надежных и верных средств добиться смерти короля». Венецианский совет единодушно и горячо приветствовал это предложение Делла Скалы, обещав ему помилование, возвращение на родину и большое вознаграждение. Но, поразмыслив, кандидат в цареубийцы понял, что взялся за дело далеко не простое, поэтому предложил ограничиться только диверсией — поджогом порохового склада. Собравшаяся сеньория опять единодушно приняла и это предложение, повторив свое обещание амнистии и вознаграждения, которое позволит изгнаннику вести в Венеции почетную и привольную жизнь.
* * *
Отточенные приемы тайной войны, характерные для блестящей венецианской дипломатии, оказали сильнейшее влияние на дипломатические службы складывавшихся в XIV веке в Европе абсолютных монархий. Такой поистине бесценный опыт не мог пропасть, да и не пропал.
