По «Уложению» 1270 года определено только движимость отдавать католическим наследникам, а недвижимость конфисковывать. С целью разъяснить права той и другой стороны короли назначали своих прокуроров во французские трибуналы. Они не имели влияния на самое производство дел. Лучшие статьи уложения Людовика IX касательно судопроизводства — например, сообщение всех документов подсудимому, арест обвинителя в уголовных делах наравне с обвиненным, необходимость показаний крайней мере двух свидетелей для допущения пытки — не применялись к духовным судилищам. Ложное обвинение в уголовном преступлении вело на виселицу; для инквизиции оно часто бывало необходимо. Костер, на который обрекало еретиков «Уложение», приравнивал их в юридическом смысле к развратникам и содомитянам. Все прочие преступления беспощадно наказывались виселицей, либо увечьем, но не огнем.
В согласии со своими идеалами французский король хотел переформировать современное ему общество. С самоотречением и энергией, но с удивительным заблуждением он стремился осуществить на земле Царство Христа, чистых подвижнических нравов и хотел заставить развратников, убийц и обманщиков петь хором вечную молитву благодарения Творцу. Он преследовал эту цель до самой смерти. Для достижения ее он имел одно орудие — устрашение, средство, которое могло только развить зло, а не уничтожить его. Думая служить благу общества, Людовик IX служил своим личным чувствам и ненависти, сам не замечая того.
Его преемники унаследовали его систему. Филипп III подтвердил в 1271 году уставы своего отца касательно инквизиции. Филипп IV Красивый вступил в борьбу с Римом, но тем не менее предписывал ордонансом своим бальи, сенешалям и вассалам оказывать содействие инквизиции, обещал это под присягой инквизиторам и неуклонно исполнял постановления трибуналов. Лукавый и жестокий дипломат, далеко не благочестивый и вовсе не ханжа, ценивший людей настолько, насколько пользы они приносили своим достоянием, он пугается грозного призрака свободной мысли. Играя презрительно папским престолом и нанося непоправимый удар доселе непобс димому Риму, уничтоживший самого Бонифация VIII. Филипп Красивый остается слугой инквизиции. Он по могает ей разыскивать и казнить не только врагов католи ческой Церкви, но даже врагов позорно униженной им папской власти.
Новая французская династия Валуа в лице Филиппа VI также объявила себя на стороне инквизиции. В 1329 году были возобновлены все прежние постановления отно сительно еретиков и инквизиции. По-прежнему под ста рыми сводами святого Стефана в Тулузе великий инкви зитор принимал присягу членов наместнического упраи ления и тулузского капитула в том, что они будут защи щать святую Римскую Церковь, доставлять и обвинять еретиков, повиноваться Богу, Римской Церкви и инкви зиторам.
Когда в 1340 году Людовик де Пуату, новый королевский наместник, прибыл в Тулузу, то, не въезжая в городские ворота, сошел с коня, преклонил колена и над Евангелием поклялся соблюдать права и привилегии инквизиции и, уже после того, хранить вольности города (73).
Папство наконец обессилело. Первосвященники находились в руках французских королей. Но авиньонское пленение пап ничем не отразилось на инквизиции. Ее сила на столетия пережила силу ее творцов.
В XIV столетии все прежние статуты инквизиции свято соблюдались французскими королями. Только в 1378 году королевские чиновники отказались исполнять распоряжения инквизиторов о срытии домов еретиков, что было весьма несущественно для дела. Папа Урбан VI согласился с ними, но инквизиторы удержали за собой самое право.
.Тулузская инквизиция, эта предшественница испанской, раньше и дольше последней влияла на гражданскую власть. В XV и XVI столетиях она держала в своих руках членов капитула; она вычеркивала из списка тех, кто для нее был подозрителен. Напрасны были протесты; парламент склонялся перед ней.
С удивлением читаем в протоколах инквизиции, как еще в 1549 году консулы французских городов обязаны были присягать в том, что будут преследовать, доносить об еретиках господину инквизитору, содействовать и уважать власть, права и привилегии святой инквизиции (74).
Сам Людовик XI, железной рукой подавлявший всякое сопротивление, должен был пойти на сделку с инквизиторами. В 1463 году он выговорил себе у альбийского епископа половину пеней и конфискаций с имуществ жертв инквизиционных трибуналов.
Такая живучесть заключалась в прочной организации инквизиции. В XVII веке она была так же сильна, горделива, спокойна среди бурь протестантизма, как прежде, и смотрела на кальвинистов, словно это были прежние альбигойцы и вальденсы.
Впоследствии, когда новая инквизиция обагрила кровью Испанию, дело старой инквизиции было уже завершено. Она сделала все, что могла, и своей историей служит живым примером и поучением. Она более не встречала жертв; она стала одной мумией. Но титул ее служителей был уничтожен лишь перед Великой французской революцией. Завершая этим историческую часть, мы должны обратиться к изложению обрядов производства и к практике инквизиции. Потом мы остановимся на ее жертвах в Лангедоке и их грустной истории, что составляет нашу непосредственную задачу. Войдем сперва внутрь инквизиционых трибуналов.
Учреждения первой инквизиции: права инквизиторов, подразделение подсудимых, допросы, пытки, наказания, обращения, епитимьи, обряды, тюрьмы; предупредительные меры
Учреждения первой инквизиции, в сравнении с учреждениями позднейшей, известной под именем испанской, отличались умеренным характером. Самые заклятые враги католицизма, энциклопедисты XVIII века, сознавали это и находили, что испанцы далеко превзошли итальянцев в этом деле и что они радикально изменили мысль и цель системы. Если ломбардская и тулузская инквизиция домогались обращения тех, кого называли еретиками, то испанская, руководимая исключительно национальной историей, безусловно требовала их истребления.
В любом случае итальянское духовенство было изобре тателем целой системы, хотя не развило ее до диких крайностей и не отрешило от почвы некоторой легальности. Если принуждать мечом к исповедованию истинной веры есть дело благочестия и великой заслуги пред Богом, если это дает венец мученичества, то насколько благочестивее, полезнее и даже труднее действовать путем постоянного надзора, искоренять в душах грешников их заблуждения, принуждать их к тому наказаниями, предупреждать стро гим примером распространение страшного греха и соблаз на. Если грешнику и не познавшему Бога предстоит вечное осуждение в той жизни, то не лучше ли заставить его, хотя бы строгостью и силой, покаяться или познать истинную веру. Так как общество нечестивых может увлечь других, то духовная полиция после суда отделяла осужденного оч Церкви, изгоняла из стада на время или навсегда. Она ду мала оказать тем спасительную услугу ближним и угодить Богу.
Гражданское воинство, всегда готовое на борьбу за Рим скую Церковь, то есть доминиканский орден, оказалось самым удобным орудием для целей инквизиции. Сам До миник не предчувствовал, что его братство вступит на такую дорогу, и никак не полагал, что потомство легкомыс ленно сочтет римские курганы могильными насыпями, воздвигнутыми им над пеплом еретиков (75).
