После перехода по высокогорным тропам Кортес и его отряд достигли края центральной мексиканской равнины. Ничто не могло подготовить испанцев к виду, который открылся перед ними. Построенная в центре озера Тексоко, окруженная городскими поселениями по всему периметру, с дамбами, разводными мостами, несметным числом домов, дворцов, улиц и храмов, с рынком, способным вместить 70 тысяч человек, и садами, плавающими на поверхности озера, — столица ацтеков больше напоминала сказочное видение. Это была отнюдь не пустынная земля, ждущая новых хозяев, и отнюдь не примитивный народ — это была империя, которую нельзя взять голыми руками. В одном только Тгночтитлане, как считается, могли обитать 250 тысяч жителей; все же население Мезоамерики на 1520 год составляло, по некоторым оценкам, 25 миллионов человек.
Испанцев приветствовал вождь ацтеков Монтесума, кото рый пригласил их в город и обеспечил жильем и продовольствием. Кортес вскоре пошел на решительный шаг и взял Монтесуму в заложники, однако один из его помощников допустил оплошность, устроив резню в священном дворе храма, где местные жители собирались для исполнения обряда ацтекского праздника весны. Священники и музыканты были изрублены испанскими мечами — нечто невероятное для ацтеков. всегда строго соблюдавших правила войны и табу, касающиеся любого нарушения целостности человеческого тела. Для них, как и для многих других культур, вооруженные действия были глубоко ритуализированным мероприятием, и даже человеческие жертвоприношения исполнялись с великой тщательностью и в почтительном отношении к телу. Европейская воинская культура, видевшая доблесть в том, чтобы сознательно подставлять себя опасности и атаковать с намерением убийства, была за пределами их понимания. Когда резня в храме показала ацтекам истинные цели гостей, они перестали приносить испанцам пищу и начали поднимать мосты на выходах из города. Кортес бежал из Теночтитлана
1 июля 1520 года, но прежде задушил Монтесуму и других вождей, которых удерживал в заложниках. Отчаянная попытка побега стоила жизни трем четвертям испанского отряда — многие утонули в озере, утянутые ко дну золотом, которые пытались унести с собой. Из первого сражения ацтеки вышли победителями.
Кортес вернулся через полгода во главе десятитысячного войска своих союзников–тлашкаланов. Тем временем оспа, занесенная испанцами, распространилась почти по всем ацтекским городам и селениям, выкашивая население в огромных количествах, — есть основания полагать, что в XVI веке от болезнетворных возбудителей, привезенных из Европы, погибли несколько десятков миллионов коренных американцев. Вопреки превосходящему оружию осаждавших и голоду, который осада повлекла за собой, ацтеки отказались сдаться. Чтобы захватить город, который он называл «прекрасней шим на земле», Кортесу пришлось его разорить. Через 80 дней, имея под контролем лишь небольшую городскую территорию, молодой ацтекский правитель Куаутемок прибыл к Кортесу, чтобы оговорить условия капитуляции и размер дани, которую должны заплатить ацтеки — по–прежнему не понимавшие, что ценой поражения станет полное уничтожение города, образа жизни, обычаев и самой империи. В ответ на предложение Куаутемока, чье достоинство, сохраняемое в поражении, впечатлило испанцев и их союзников, Кортес посоветовал ему приказать своим людям сдаться, а затем заставил его умереть под пыткой в напрасном стремлении разузнать об оставшихся еще не открытыми золотых хранилищах. В поисках золота испанцы и тлашкаланы принялись грабить и разрушать город, убивая всех, кто попадался под руку. В результате осады и захвата погибли более 100 тысяч ацтеков, выжившие разбрелись по окрестным землям. Ацтеки пытались сражаться, чтобы защитить себя и свой город, однако видели в выпавших на их долю бедствиях изъявление неотвратимой судьбы.
Аналогичная последовательность событий разыгралась десятью годами позже и на 4 тысячи км южнее, в сердце инкской империи. Подобно Кортесу, Франсиско Писарро сколотил неплохое состояние на золотодобыче, только не на Кубе, а в колонии Панама на тихоокеанском побережье. Однако ему, как и Кортесу не терпелось завладеть собственным королевством. В 1527 году экспедиция, отправившаяся на юг вдоль западного берега континента, натолкнулась на огромный бальсовый плот с удивительным грузом: серебром, золотом, драгоценными камнями, вышивкой, зеркалами, сосудами для питья, самоцветами и тканями. Как выяснилось, это были товары из империи инков, которые перевозились для обмена на кораллы и морские раковины. В 1528 году Писарро на единственном корабле добрался до инкского порта Тумбес, где его приветствовал местный глава заодно с народом. Испанцев поразило, насколько, по их собственным словам, «разумен и цивилизован» этот народ. Империя инков, протянувшаяся на расстояние, равное расстоянию от Севильи до Москвы, была организована с необычайной эффективностью и управлялась через посыльных, гражданских чиновников, распределение и хранение запасов продовольствия, а при необходимости и через насильственные меры. Подвластные земли платили империи дань и в обмен становились частью торговой системы, которая охватывала территорию от современного Эквадора до Чили и дальше на юго–восток, с заходом на территорию Аргентины.
После первого контакта с инками Писарро вернулся в Панаму, а оттуда в Европу, чтобы собрать деньги на более серьезную экспедицию. Тем временем европейский возбудитель оспы начал собирать свою страшную дань с андских народов —к самым, наверное, губительным последствиям привела смерть в мае 1528 года от оспы Великого Инки Уайны Ка- пака, сыновья которого немедленно начали междоусобную войну, позже давшую Писсаро шанс разделять и властвовать в свое удовольствие. Пока бушевала война, Писарро встретился с Кортесом в Толедо, а после, продемонстрировав на аудиенции у короля россыпь драгоценностей и изделия инкских мастеров, получил от Карла патент на завоевание Перу и правление страной от имени испанской короны. Однако покорение «индийских» земель являлось не только политическим. но и коммерческим предприятием. В эпоху, когда деньги могли купить власть и влияние, Европа не ощущала недостатка в людях, которые, следуя примеру итальянских купцов и банкиров, желали вложиться в какое‑нибудь прибыльное дело. Новости о завоевании Кортеса, о золоте ацтеков и инков привели многих в чрезвычайное возбуждение, и Писарро не составило труда собрать требуемый капитал. Когда он вернулся в Перу в 1530 году его сопровождало 180 вооруженных человек, включая его собственных братьев, мужчин из его родного города и других лично преданных ему людей. Последовав совету Кортеса, он, вопреки огромному численному преимуществу безоружного противника, захватил инкского вождя Атауальпу и расправился со всеми его многочисленными приближенными, подавляя и запугивая местных жителей с помощью пушек, лошадей (до тех пор неизвестных инкам) и непомерной жестокости. Атауальпа попытался умиротворить испанцев, разрешив им беспрепятственно перемещаться по всей территории империи, но такая уступка никого не устроила. Инкские святилища, полные удивительных резных предметов из золота, пришлось опустошить: семь тонн золотых изделий и тринадцать тонн серебряных украшений — выкуп за Атауальпу — были отправлены в ставку Писарро, где их переплавили в удобные слитки. Художественные творения инков, ядро духовной жизни народа, были уничтожены, и власти инков тоже пришел конец.
