Данное им слово было нарушено из-за интриг царицы-матери, и Мегабиз возвратился в свою сатрапию Заречье и поднял восстание. Его сыновья Зопир и Артифий отважно помогали своему отцу, но против него был послан египтянин Усирис с огромной армией. Двое командующих сразились в поединке, в котором Усирис вогнал копье в бедро своего противника, но и сам был ранен в бедро и плечо. Оба упали с коней, но Мегабиз защитил своего врага и приказал пощадить его. Взявший в плен и пленник стали такими добрыми друзьями, что, когда царь обратился с просьбой вернуть своего полководца, Усирис был ему возвращен.
Второе войско было послано под командованием Меностана, сына Артария, брата царя и сатрапа Вавилона. Меностану повезло даже еще меньше, так как в неизбежном поединке он один был ранен выстрелом в плечо и голову и едва спасся бегством вместе со своей армией. Так как честь Мегабиза была удовлетворена двумя громкими победами, Артарий счел, что настало время предложить вновь стать лояльными царю; Мегабиз заявил, что он готов, но лишь при условии, что он останется в своей сатрапии. Царица Аместрис и всемогущий фаворит двадцатилетний евнух из Пафлагонии Артоксар присоединили и свои просьбы об этом. По ее предложению сам Артарий, жена сатрапа Амитис, Артоксар и сын Усириса Петисис нагрянули к Мегабизу, который после долгих уговоров и многих обещаний явился к царю и был конечно же прощен. Но трагикомедия на этом не закончилась.
Деятельность Неемии
Все усилия Эзры не убедили фанатичное меньшинство в том, что соблюдение недавно введенного закона — адекватная замена национальной независимости. Возбужденные успешным неповиновением царской власти Мегабиза, горячие головы восстановили стены Иерусалима, готовясь еще к одной попытке восстания. Иудея находилась под прямым управлением Самарии, ее правитель Рехум через своего секретаря Шимшая послал предупреждение царю. Сначала они в приветствии напомнили Артаксерксу о том, что жители Заречья — лояльные бывшие вавилоняне и эламиты, депортированные из Урука, Вавилона и Суз ассирийским царем Ашшурбанипалом, которые по его приказу поселились в Самарии и других городах этой провинции. Затем они перешли к делу: «Да будет известно царю, что евреи, которые пришли от тебя [сподвижники Эзры], прибыли в Иерусалим, мятежный и грешный город. Они отстраивают его и восстанавливают стены. Пусть царь поймет, что, если город будет отстроен заново, а стены завершены, они не будут платить ни денежную дань, ни налоги натурой, ни пошлину и в конце концов это принесет вред царям. Раз мы едим дворцовую соль и не можем смотреть, как грабят царя, мы поэтому посылаем гонца и сообщаем обо всем царю, чтобы он провел поиск в книге записей своих отцов; так царь обнаружит в книге записей, что это город бунтовщиков, приносящий вред царям и провинциям, и что они там бунтовали с давних времен, и по этой причине город был разорен. Если этот город будет отстроен заново, а стены закончены, то у царя не будет Заречья».
Артаксеркс ответил: «Письмо, которое ты послал нам, было мне переведено. По моему приказу был произведен розыск. Было установлено, что этот город с древних времен был зачинщиком восстаний против царей и что эти бунты и мятежи планировались в нем. Могущественные цари, которые правили Заречьем, бывали в Иерусалиме, и им жители города платили денежную дань, налог натурой и пошлину. Сейчас распорядись остановить этих людей, и пусть они не восстанавливают город, пока я не издам указ. Не будь нерадив, чтобы цари не понесли убытки». По получении царского приказа строительство в городе было остановлено.
Евреи не были лишены друзей из числа местного населения. С помощью персидского чиновника по имени Митридат некий Табиил получил из местного архива копии двух писем, которые были приведены выше, а вместе с ними копии более ранних предписаний Кира и Дария. Таким образом он доказал, что город был заново заселен, а храм восстановлен по приказу основателя империи и его великим преемником. Он также доказал, что вопрос о правах евреев уже поднимался и был решен Дарием в пользу евреев на основании более раннего указа Кира. Эти документы, написанные священными буквами древнееврейского языка, были переписаны более новыми арамейскими буквами (все еще мало используемыми в Иудее) и приложены к официальному прошению Артаксерксу. Само прошение было написано на арамейском — официальном языке царской канцелярии.
Так как Рехум контролировал официальную почту, письмо можно было доставить в Сузы только частным образом. Делегацию по его доставке возглавил Ханани, сын Хакалии, брата Неемии, виночерпия Артаксеркса, влияние которого должно было оказаться решающим. Делегация прибыла в интервале между 17 декабря 446 и 14 января 445 г. до н. э. У Неемии, вероятно, имелись подозрения относительно того, что замышляют его соотечественники, так как он немедленно потребовал вестей о Иерусалиме и тамошних евреях, потомков и тех, кто избежал депортации Навуходоносора, и тех, кто недавно вернулся из изгнания. К своему ужасу, он узнал, что изгнанники в провинции пребывают в ужасной печали: стена Иерусалима была разрушена, а его ворота сожжены!
Очевидно, царя не было в городе, так как услуги Неемии не потребовались до новогоднего праздника, 13 апреля 445 г. до н. э. В течение трех месяцев можно было рыдать и причитать, поститься и молиться. В его мемуарах сохранились сами слова молитвы, и они также показывают нам, что Неемия пользовался молитвой только как прелюдией к действию, и нас не удивляет, что его молитва заканчивается надеждой на то, что его бог будет благоденствовать и дарует ему благоволение со стороны его владыки.
По его положению царского виночерпия, которому было позволено прислуживать женщинам из царской семьи, мы можем заключить, что Неемия был евнухом. Несмотря на известную простоту речи, в его воспоминаниях во многом чувствуется хитрость евнуха. На первый взгляд было очевидно, что письмо Табиила не годится, так как оно недвусмысленно требовало отмены царского указа, что было неслыханным при дворе. Требовались более тайные средства. Страшась и трепеща (ведь его план был опасным), он со скорбным лицом появился перед царем на празднике. Артаксеркс участливо поинтересовался у своего фаворита причиной этого. «Да будет царь жить вечно», — был учтивый ответ. Затем, собравшись с духом, Неемия продолжил: «Почему моему лицу не выражать грусть, когда город, где находятся могилы моих предков, опустошен, а его ворота пожрал огонь?»
«Что ты просишь?» — резко спросил царь.
Исполнившись еще большим страхом, Неемия прошептал поспешную молитву Богу Небесному и ответил: «Если царь соблаговолит оказать милость своему рабу, пусть он пошлет меня в Иудею, в город, где находятся могилы моих предков, чтобы я мог строить его».
Неемия получил ответ на свою молитву, потому что он тщательно планировал линию своего поведения. К этому времени вино, которым столь щедро потчевал виночерпий своего хозяина, вероятно, проявило свое действие. А также рядом с мужем сидела царица — без сомнения, по предварительной договоренности. К счастью, подвыпивший царь не сообразил, что родной город Неемии в Иудее — это Иерусалим, стены которого он приказал разрушить. Он задал лишь один вопрос: как долго хочет отсутствовать его фаворит? Время было обговорено, и разрешение дано. Неемия не тратил время зря: «Не соблаговолит ли царь дать мне письма к правителям Заречья, чтобы они позволили мне пересечь их территорию и попасть в Иудею, а также письмо к Асафу, смотрителю царского райского уголка, чтобы он дал мне древесину на балки для ворот крепости, принадлежащей храму [на месте, где позднее появится башня Антония], для городской стены и дома, в котором я буду жить». Сформулированная таким образом, просьба выглядела достаточно безобидной, и разрешение было дано.
