Юля – Марине
Привет! Сегодня печальная история. Гусенку из семьи Хиддинка – они уже подросли и бродят свободно – кто-то из хищников (видимо, лисы), откусил половину клюва! До этого он был безымянным, а теперь появилось имя – от противного.
Догадались?
Ну, в общем – Сирано де Бержерак.
Он особо не переживает, кушает с аппетитом, а я его усиленно опекаю.
Но мы с Сирано де Бержераком НЕ БУДЕМ ВЕШАТЬ НОС!
Учитывая погоду, не с жарким, но с самым сердечным приветом.
Юля.
4 августа
Москва
Марина – Юле
Здравствуй, Юлька!
Чем дальше я углубляюсь в роман, тем очевиднее теряются связи в этом мире – зато герои становятся настолько реальными и живыми, что невольно ощущаешь, как тонка грань, отделяющая нас от них.
Мы вскоре отправляемся в Балаклаву, не знаю только, взлетим ли в густых клубах дыма.
Там, на пирсе, в Балаклавской бухте, где в двадцатые годы местные водолазы по заданию Дзержинского пытались отыскать и поднять со дна британское затонувшее судно «Черный принц», битком набитое золотом и разными другими сокровищами, Лёня собирается установить грандиозный сияющий водолаз-маяк, о котором еще мечтала Вера Мухина…
15 августа
Балаклава
Марина – Юле
Сказано – сделано!
Памятник Водолазу водружен.
Собралась вся Балаклава и пол-Москвы. Лёня в мегафон держал речь на большом ветру в Балаклавской бухте.
Старожилы утирали слезы. Молодежь с окрестных баркасов и яликов подплывали и жали ему руки.
Над морем и горами сгущались сумерки, и чем темнее становилось, тем ярче разгорался внутренний свет водолаза и звезды над его головой, пока все это не слилось в единое и нестерпимое сияние Кассиопеи.
Мы зафрахтовали ялик, вышли в открытое море и наснимали это чудо-юдо оттуда. После чего попрыгали за борт и стали плавать в теплом море, искрящемся планктоном, глядя, как чиркают по небу звезды, и любуясь Млечным путем.
Потом Лёня отправился на праздничный ужин, а я немного поотстала. Вечерняя набережная Балаклавы, конечно, то еще зрелище – пиво льется рекой, жарятся шашлыки, громкая музыка без царя в голове, караоке… И все равно я шла по набережной среди вечерней толпы, счастливая и расслабленная. Внезапно огромный и страшный мужик – наехал и сшиб меня скалоподобным торсом, как автомобиль. Я отлетела и упала на булыжную мостовую.
Меня это скорее удивило, чем огорчило. Я молча лежала на камнях, стараясь понять – не сломано ли чего, и не слишком ли треснулась затылком. А каменный исполин – усы подковой – двинулся дальше, рассекая набережную.
Столпился вокруг перепуганный народ.
Тогда я встала, отряхнулась и произнесла фразу, достойную Рины Зеленой:
– Какие твердые бывают люди…
– Главное, – говорю Лёне, – мне совсем не было больно и не было обидно. Как человека собьет машина, а он вскакивает и идет, будто ни в чем не бывало…
– Только без головы, – добавляет Лёня.
P.S. Посылаю тебе – пускай не прохладу (тут под сорок) – но хотя бы прозрачную крымскую ясность, запах полыни, и конечно, моря, моря, моря.
21 августа
Бугрово
Юля – Марине
Складывала дрова в дровяник, очень темный и низкий. Оглянулась – и увидела, что узкий уличный коридорчик между домом Али и мной весь вдруг освещен солнцем, одним порывом, и, видимо, желая восполнить потери и для рождения новых дров, посыпались семена берез, они забили тропинки.
Марина! Прошу вас, глядите внимательней – где и среди кого вы гуляете!
2010 год. Осень – начало зимы
Я закрываю глаза, чтобы видеть.
Поль Гоген
3 сентября
Москва
Марина – Юле
Юлька, я уплываю на Северный Полюс! Дорогами Амундсена, Нансена и Свердрупа – вокруг Шпицбергена, к Земле Франца-Иосифа, ну, и дальше – во льды.
Британская затея. На месяц.
Плывут художники, ученые и музыканты – по одному из разных стран: американская певица, хореограф, композитор, фотограф, режиссер и другие безумные люди. Будут там творить, по дороге исследуя, что творится с Арктикой, защищая моржей, белых медведей, Ледовитый океан и айсберги.
Позвали Тишкова с Луной, но я умолила взять меня тоже – поскольку за сказочника, ты помнишь, северные поморы плахами бились. Да и потом: как я могу отправить Лёню на Северный полюс в такой сомнительной компании? А вдруг он не станет поддевать кальсоны? Пообещала воспеть это мореплавание в самых возвышенных тонах. И они согласились захватить одну моряцкую жену – в порядке исключения.
Уже съездили в магазин «Экстрим» на «Речной вокзал» – закупаем экипировку для грядущей экспедиции. Теплые сапоги, штаны непродуваемые и непромокаемые, термальное белье.
Продавцы иронично спрашивают:
– Вы, случаем, не на Северный полюс собрались?
А мы отвечаем – с характерной интонацией:
– Вы будете смеяться, таки – да!
4 сентября
Пушкинские Горы
Юля – Марине
Марин, вы что, действительно поплывете на АТОМОХОДЕ к СЕВЕРНОМУ ПОЛЮСУ?! Это экспедиция или ледовый поход, что это, рыболовецкое судно? Это же очень долго. Только по Виктору Конецкому я немножечко представляю северные моря, и, разумеется, очень и очень за вас рада.
А у нас все просто – осень. Тоже после жары вдруг резко ветер, дожди и пасмурно. С Ирмой гуляем по утрам, и я чувствую себя как Фарли Моуэт – то есть в Канаде: те же сосны и ели, мох, лишайники, вереск, папоротники и волк. И в дождь, и в туманы, и когда солнце сквозь туман и сквозь намокшие ветви сосен – я иду в мокрых сандалиях, босиком, в кармане печеньице для Ирмы. Это наши счастливые часы, и волчик летит сквозь рыжие осенние папоротники.
Гуляли тут на болоте торфяном, сухом, красиво!! Все в вереске, вереск цветет, и еще полно багульника. Следы косуль и лосей повсюду.
Читаю японские стихи и еще Левитанского немного.
Вашу книгу про «Жизнь в лесу» Дэвида Торо.
Веду дневник. Ем бруснику.
