Пушкинские Горы
Юля – Марине
Слушаю дождь, как он идет по земле и стучит в окна.
Земля рядом, и соловьев в окно слышно, и дроздов.
Снимаю с Ирмы клещей.
Хидька расхаживает с гаремом китаянок (китайских гусынь), пока законная его жена Люся сидит на яйцах. Так что парень получился не промах и страшно горд китаянками своими.
Еноты растут. Боцман ловко цепляется за мои штаны, держится цепко коготками, он за одну штанину, Марта – за другую, так и ходим. На каждой штанине по еноту.
Павлины волочат хвосты среди опавших черемуховых лепестков.
Привет Лёне и Льву Борисовичу, ребятам, Жанне, Седову – то есть, нашим всем.
И мы – все ваши.
20 мая
Пушкинские Горы
Юля – Марине
Что такое гусиное счастье, а, Марин? Это Хиддинк и его китаянка. Всюду вместе. Потеряется она, он ее ищет, зовет. Она иногда залезает в вольер к другим гусыням и тоже китайским парням, так Хиддинк мечется вдоль вольера, истошно кричит. А она выйдет к нему (но чаще всего я ее к нему возвращаю), и он сразу крылья расправит, грудь вперед, и торжествующий уже крик, гордый.
Ходит за ней, как в грузинском танце, расправив крылья, и маховые перья – кинжалы в бурке, и на носочках весь. А жизнь простая: попить из лужи, трава под ногами, небо одно над головой, опадающая черемуха и цветущая сирень. (Аля говорит: «сирень раскололась»!)
Не подумайте плохого: Хиддинк просто влюбчивый. Пока законная жена его Люся добросовестно отсидела на гнезде, он, вот такой шалопай, влюбился. Но к Люсе еще вернется – поговорю с ним.
И еще я радуюсь за моего Кутузова (без глаза, и у нее сломано крыло): я ее выходила, и девочка выросла (я вам говорила, что у гусей сложно понять на определенном этапе, мальчик это или девочка), и Кутузов – она.
21 мая
Пушкинские Горы
Юля – Марине
А сейчас про удода.
Удод, Марина, очень редкая птица.
Но тут ведь еще история.
Поехали мы за овцами под Бежаницы, а это здесь местная Швейцария. У нас Пушкинские Горы, а уж там, Марина, холмы, пригорки, возвышенности, на склонах камни, валуны, можжевельники (можжевеловые леса!), изогнутые ветрами сосны (и здесь много витиеватых сосен, закрученных, перекрученных, завернутых, с каким-нибудь эдаким изгибом). В речках камни, и речки быстрые, хотя и мелкие. Но водятся раки, хариус. Хариус!
Это Юрий Коваль, Марин!
И вот мы едем через эти красоты, едем. В одну деревню заехали, и там на ветке в яблоневом саду сидит удод. Сам небольшой, с хохолком, с длинным клювом, полосатый. Так вроде бы черно-белый, но грудка красная – каштановая. Или – глинисто-красноватая (в орнитологических определителях). Очень яркая птица. И еще распускает на голове хохол!
Такое вот посвящение Ковалю – такая встреча!
23 мая
Москва
Марина – Юле
И у меня, тоже, Юль, грядет встреча.
Лечу в Сухум, где на всю Абхазию празднуется день рождения нашего с тобой Даура.
Святая Циза, ценитель и поклонник гения Даура Зантарии, открыла, как ты знаешь, его музей, куда я нет-нет, да что-нибудь перешлю – то Люсину машинку «Эрику», на которой он напечатал страницу «Золотого колеса», то Лёнин плащ парижский, в нем Даур мечтал пройтись по Баден-Бадену, то свитер с черными птицами в зеленой траве, связанный мной для Даура.
Жаль, где-то запропастилось зеленое пальто с пелериной, отобранное у Лёни и торжественно переданное Дауру, воспетое в стихах Татьяны Бек и в моем «Гении безответной любви», а также шапочка с деревянным колокольчиком. Это он уж сам потерял.
Книга «Колхидский странник»: Даура – о Дауре, – первая его большая книга, которую он уже, к сожалению, не увидел, там стала очень знаменитой.
Зовут нас с Лёней. И хотя он эту книгу иллюстрировал, макетировал, ваял – но теперь подозрительно спрашивает: в роли кого ему ехать в Абхазию?
Мужа самого близкого друга их национального героя?..
23 мая
Пушкинские Горы
Юля – Марине
Марин, пожалуйста, поклонитесь от меня Дауру!
Бродит где-то там, между звездами, в своей шапочке с деревянным колокольчиком – конечно же, он нашел ее. Там, говорят, все сразу находится, что здесь потерялось.
2011 год. Лето
Пусть я всегда буду поводом для радости У всех, кто любит жизнь, подобно тому, Как радуют земля, воздух, огонь, Лекарство и деревья леса.
Нагарджуна
5 июня
Пушкинские Горы
Юля – Марине
Приехали мы в одно хозяйство – за овцами. А там, помимо овец, еще и свиньи. Картина – Гоголь: сад, дом, кусты малины, смородины, амбары, курятник, крытый рекламной крышей, гуляют гуси, между ними ходит такая тетка с прутиком – пасет свиней.
А свиньи, Марина, свиньи, это нечто! Во-первых, они все свободно бегают, без загородки, свиноматки, хряки (хряки молоденькие, но уже на девчонок наседают).
И тут вышла Лола, а Лола, Марина, это ОГРОМНАЯ свинья (не дай бог мне когда-нибудь в жизни еще увидеть такую свиноматку!). Она и по породе гигант. Порода ее – дюрок. С огромнейшими обвислыми ушами (почти как у маленького слона), с закрученным спиралью хвостом (как штопор Пантюгрюэля, если бы он захотел открыть вино). Кирпично-красного цвета. Чудище и громада – и так весело вдруг появилась из загона.
Мы все сжались, а хозяйка говорит: ну-ну, это всего лишь Лола, и у нее добродушный нрав…
Есть еще Смска. Опоросилась – получила двенадцать «сообщений»…
8 июня
Москва
Марина – Юле
Юлька!
Лечу в Рим, потом в Венецию.
Жди известий оттуда.
11 июня
Пушкинские Горы
Юля – Марине
Счастливо, Марин! А мы вчера опять путешествовали, за Остров, в сторону Старого Изборска. Как человек, часто бывавший в Пскове, вы представляете все эти равнины и холмы, реку Великую. Ехали мы к одним знакомым, они давно покинули Питер, сейчас у нас все такие знакомства – с городскими отшельниками, ищущими тишины и покоя в дебрях леса.
