– Эх ты, а еще говорила: «Мы, журналисты, наблюдательные»! – сказала я маме. – Прикинь, ресторан только-только открылся, еще краской пахнет, а ты – «Давненько мы у вас не были»... И стоянка здесь бесплатная, а ты что сказала?
– А тебе откуда знать про стоянку? – с подозрением спросила мама.
– Из рекламы. Чуть какое место побогаче, обязательно говорят: «...и бесплатная охраняемая автостоянка».
Мама порозовела. С наблюдательностью у нее и правда не очень, зато воображение богатое. Она, конечно, поняла, что подумали о нас швейцар с официантом.
– Куда прешь?!
– Туда.
– Места для персонала в смежном зале!
Крики раздавались у входа. Мы с мамой сидели далеко и то расслышали. Я вытянула шею, но увидела только красную спину швейцара да пяток охранников в белых рубашках. Кажется, кого-то не пускали в ресторан, и назревала драка.
Мама привстала, вглядываясь в спины:
– Светка, по-моему, там наш отец.
Я ломанулась к выходу. В дверях действительно стоял папа с забытой на голове шоферской фуражкой и под вопли охранников пытался прорваться к нам.
– У меня там жена и дочь! – доказывал он.
– Места для персонала в другом зале, – заученно твердил швейцар.
Я протиснулась сквозь строй охранников, протянула руку и сдернула с папы фуражку:
– Так лучше? Это наш папа. Он любит иногда сам поводить машину. Имеет право?
Охранники расступились. А папа, взъерошенный, но гордый, взял меня за руку и повел на улицу.
Маму мы вызвали, постучав в стекло. По-моему, она сама была рада уйти.
– Ты права, – выдал папа, садясь за руль. – То есть они правы.
– Кто? – не поняла мама.
– Человек, у которого есть «Линкольн», сам его не водит, – изрек папа. – Кто может позволить себе такую машину, тот может и шофера нанять. Эти халдеи хотели запихать меня в зал для прислуги. Там, говорят, чай бесплатный и телевизор. Решили, что я ваш шофер.
– А мне в кошелек заглядывали, – поделилась мама, чтобы ему было не так обидно.
– Правда?
– Ага. Проверяли, сможем ли мы расплатиться.
– Надо было им жалобу написать, – мстительно буркнул папа.
– Да нет, мы сами вели себя глупо. Сели не в свои сани.
Мне было грустно. Он большой ученый, наш папа, хотя ему всего сорок пять. Шестидесятилетние доценты называют его на «вы» и по имени-отчеству, Александринский, когда здоровается, подает ему все пять пальцев (а многим – один или два). И вдруг – «Места для персонала в смежном зале»!
Глава VII
Как я прославилась, а живодеры отступили под ударами превосходящих сил
Ночной клуб молчал всю ночь, и с утра меня поднял будильник, а не внезапно наступившая тишина. Я поглядела в окно на закрытые двери клуба. Убили там кого-то или нет, а клуба здесь больше не будет. Парень с каким-то чудным инструментом бесшумно снимал вывеску.
На тумбочке у кровати лежала газета. И какая!
Моя счастливая морда с крысой на плече занимала половину первой страницы. Дальше шли фотки поменьше: я мою посуду, я тереблю крысят в домике, я делаю уроки. И заголовок: «Бывшая восьмиклассница». Интервью со мной залезло на вторую страницу. Каверзные вопросики журналистки редактура сделала еще каверзнее, а мои глупые ответы углупила до безобразия:
– Ты всегда хорошо училась?
– Да. Мне нравится хорошо учиться. Потому что двоек не ставят,– и так далее. Вот сволочи! Ну и что же, что человек стесняется диктофона. Я, в конце концов, не каждый день даю интервью, могли бы, наоборот, приукрасить, раз так хотели сделать из меня героиню дня! Одна радость – фотки вышли неплохо.
Я присобачила газету над кроватью и пошла кормить крыс.
Рыжая первой вылезла из домика и вскарабкалась ко мне на плечо. Любит меня, бандитка! Крысята только мордочки высунули. Они здорово подросли за ночь, но покинуть гнездо пока не решались. Я покормила их и засобиралась в школу.
* * *
Во дворе стояла живодерка. Два мужика с большими сачками паслись у подвала, третий тащил к машине полный сачок бездомных котов. Сачок был длинный, чулком. Живодер перекрутил его, и орущие коты оказались как в мешке с завязанной горловиной. Дворовые собаки сидели в ряд и с любопытством смотрели шоу. Ловцы не обращали на них внимания. Похоже, у них был праздник давленых котов.
Только я отошла, как навстречу мне попалась вторая живодерка. А с другой стороны, как во время облавы на вещевом рынке, во двор въезжала третья! Это был какой-то живодерский ОМОН: все в камуфляже, правда, застиранном, все с одинаковыми сачками. Живодеры горохом посыпались из машин и кинулись к подвалам. Оставшиеся для прикрытия снайперы заряжали духовые ружья, стреляющие шприцами не то со снотворным, не то с ядом.
Такого мява не услышишь и на поп-концерте! Живодеры орудовали в подвалах и подъездах, а мне со двора было слышно так, что уши закладывало.
Из первого подъезда выскочила сумасшедшая тетя Шура – у нее пенсия две восемьсот и двадцать кошек. Чем она их кормит – загадка, но любит всех, это я точно знаю. Она подбежала к живодерке и схватила за рукав дядьку:
– Мурзика верни, урод!
Мужик отпихивался локтем, потому что обе руки у него были заняты сачком с котами. Тетя Шура ловко саданула его по коленке, он оступился, и бойкая пенсионерка, перехватив сачок, размотала горловину. Спасенные коты полезли на нее, как на дерево. Не успел живодер опомниться, как увешанная котами тетя Шура скрылась в подъезде и захлопнула у него перед носом дверь с кодовым замком.
Из подвала между тем выходили другие живодеры с полными сачками. Я и не подозревала, что в нашем доме столько кошек. Их вытряхнули в железный кузов, как картошку, и живодеры уже собрались пойти на повторный рейд, но из подъезда выскочила тетя Шура. Она была уже без котов, зато с целой оравой подружек-старушек, вооруженных кто чем. У тети Шуры была швабра, за ней шествовали две старушки со скалками и третья, почему-то с полотенцем. Они подбежали к дядьке, у которого тетя Шура минуту назад отвоевала котов, и набросились на него.
Другие живодеры не решались помочь. По-моему, идут на такую работу люди бесстыжие, но все-таки задавить кошку – не то же самое, что ударить старушку. А дядьке пришлось несладко. Тетя Шура лихо орудовала шваброй, старушка с полотенцем отпирала фургон, старушки со скалками стояли на стреме. Фургон распахнулся, и оттуда выскочило с полсотни котов, оглашая двор истеричным мявом. Тетя Шура загнала дядьку за руль фургона и велела катиться колбаской.
Через полминуты армия старушек уже окучивала другие фургоны.
Я не стала смотреть продолжение: во-первых, надо было бежать в школу, во-вторых, я знала – наши победят!
