– Прости, Сырочек. Ты действительно потрясающая. И знаешь, наверняка есть какое-то возмездие. И тебя у меня уведут.
– Я не коза на веревочке. Я не хочу уходить. Ты все равно пойдешь за мной.
– Тогда подари этот вечер только мне.
– Как?
Рикард лукаво улыбнулся и увлек меня за собой к выходу из зала. Наш уход если кто и заметил, то не подал виду.
Я не знала, куда ведет меня Рикард, а потому, когда за очередной дверью в лицо вдруг ударил прохладный воздух, растерялась. Мы оказались на крыше управления.
– Я не взяла болеро!
– Мы быстро, – шепнул Рик. – Я тебя согрею. Просто хотел тебе кое-что показать.
Его горячие ладони закрыли мне глаза. Медленно мы двинулись вперед. Сердце бухало как сумасшедшее.
– Стой.
Голос у него был чрезвычайно довольный.
– А теперь смотри!
С крыши открывался потрясающий вид на залитый огнями центр города. От красоты и высоты захватило дыхание. Я прислонилась к груди мужчины и перевела взгляд наверх, туда, где сверкали миллионы звезд…
– Не понял… Сырочек, на дом свой смотри!
«Сырную магию» не было видно из этого здания, и я сначала не поняла, что именно должна увидеть. А когда дошло, ахнула.
Вдалеке, на до боли знакомой улочке, стоял добротный каменный дом. Он выглядел почти так же, как свой предшественник, только казался неприлично новым. Но что самое главное – ярко сияла вывеска.
– «Королева сыра»! Ты ее восстановил, я думала, это займет год!
– Я всегда завышаю сроки. На всякий случай. Зато какой сюрприз!
Я повернулась, чтобы повиснуть на шее Рикарда и подтвердить благодарность поцелуем.
– М-м-м, я готов строить в месяц по дому, чтобы ты так меня целовала. А теперь идем в тепло. Твой очаровательный нос пережил слишком много, чтобы его еще простужать.
Меня била мелкая дрожь от шока и нереального, всепоглощающего счастья. Восстановленная «Королева сыра» словно поставила жирную точку, разом стерев оставшиеся сомнения.
Мы очутились в длинном и пустом коридоре, смутно знакомом. Кажется, по нему мы поднимались из допросной в кабинет Рикарда. Я думала, вернемся в зал, но Рик остановился и сжал меня в объятиях.
Обжигающие губы, быстрые поцелуи. Противиться им было сложно, да и не хотелось. Слишком долго мы шли к этому, слишком долго целовались украдкой и больше случайно. А еще слишком страшной оказалась даже мысль потерять Рика. Я не знала, как выразить это чувство, но хотела вернуть каждый миг, который доставлял удовольствие.
– Рикард, так нельзя! – выдохнула я. – Люди нас потеряют!
– Я им головы тогда откручу. Всем и каждому, кто мне помешает.
– Нельзя!
Я с трудом вырвалась из таких теплых и желанных объятий. Но мне не хотелось любви в темном пустом коридоре управления. Вечер стал сказкой, а сказка не предполагала быстрой близости у холодной стены.
– Меня пугает расположение комнаты допроса, – улыбнулась я.
– Придется подождать несколько лет, чтобы Сырочек созрела для экспериментов.
Рикард все же прекратил попытки приставать, но из объятий не выпустил. На самом деле мне не очень хотелось возвращаться в кабинет. Коллеги Рика были веселыми ребятами, но почему-то этот вечер хотелось провести спокойнее. Может, предложить сбежать? Прогуляться или выпить где-то глинтвейна. Или посмотреть «Королеву сыра» – вот чего, пожалуй, хотелось сильнее всего.
– Замри, – вдруг попросил он. – Надо кое-что тебе сказать.
Инстинктивно почувствовав, что это «кое-что» для Рика совсем не кое-что, затихла и внимательно следила за его лицом. Мы были вместе всего ничего, и я еще не научилась безошибочно улавливать настроение.
– Я тебя люблю, Сырочек, – вдруг совершенно неожиданно произнес Рикард.
А я как-то растерялась. И одновременно перехватило дыхание, горло словно сжала невидимая рука.
– Мне не очень нравится произносить эту фразу. Но почему-то кажется, что без нее ты будешь постоянно сомневаться.
– Не буду, – улыбнулась я. – Я вижу, что ты делаешь для меня. Слова – это просто слова. Бантики и бусинки мне не нужны.
– Ты славная, Никки. Тебе нужен человек, которому ты сможешь верить.
– Я тебе верю. Я не могу жить в вечном подозрении, Рикард. А если кто-то из нас обманет, лишится всего, что построим. Это справедливее, чем жить в вечном подозрении и мучиться.
– Если ты захочешь разойтись, скажи, Сырочек.
– А если не захочу?
– То я скажу кое-что еще.
Рикард как-то усмехнулся, с предвкушением, но в то же время с явным облегчением. Нет, я и впрямь понимала, как сложно ему было сказать о любви ко мне. Однажды потеряв девушку, он боялся снова привязываться. При мысли, что меня все-таки любят и даже готовы ради моего счастья поступиться этим чувством, хотелось смеяться и снова танцевать. Но полумрак коридора и хрупкое, только зародившееся счастье не терпели суеты и резких движений. Чтобы не спугнуть их, я почти перестала дышать.
Наверное, именно поэтому и услышала за спиной Рикарда странный звук, чем-то напоминающий тот, когда ночью Котецио бегал по дому. Стук-стук коготками по камню. Но откуда коты в управлении?
Выглянув из-за Рика, я чуть не заорала. Вдалеке, там, где из маленького окошка все же падал свет от фонаря, стояла кукла, очень похожая на ту, что навестила нас в «Сырной магии», – словно созданная из подручных материалов.
Рикард, конечно, посмотрел туда же.
– Подожди! Что может сделать кукла?
– Многое. Артефакты очень сильны.
– Но Бернон говорил, что для сильного артефакта нужно сильное вместилище. А кукла какая-то дряхлая.
Словно в подтверждение моим словам, она вдруг упала на пол, словно и не появилась сама собой в этом коридоре.
– Видишь? Заряд кончился. Она здесь неспроста.
Рик явно хотел меня остановить. Но проще было сходить и посмотреть, что к чему, нежели уговаривать меня вернуться на праздник. Несмотря на то что ди Амос рассказал о лечении, придуманном семьей Дрю, в этой истории все еще оставались непонятки.
Крохотные, едва заметные на грязном полу следы привели нас к лестнице, а затем – к тому самому коридору, где я подобрала пуговицу. Очевидно, кукле стоило немалого труда забраться наверх. На одной из ступенек она потеряла башмак.
– Сырочек, отойди, – попросил Рикард.
Он снял пиджак, оставшись в белоснежной рубашке (она в скором времени явно обещала потерять это преимущество). Внимательно, не отвлекаясь ни на секунду, ощупал каждый сантиметр стены, возле которой я нашла пуговицу. Возле нее же обрывались следы новой куклы.
