Термопары снова регистрировали повышение температуры. Несмотря на зеркальную оболочку «Метеора», температура перевалила за восемьдесят градусов и продолжала повышаться. Гравиметры показывали, что до Солнца десять миллионов миль. Дэвид с полчаса назад поставил на стол тарелку с водой. От воды шел пар, сейчас же она кипела. Термопара показала температуру кипения воды – сто градусов. «Метеор», огибая Солнце, находился теперь в пяти миллионах миль от него. Больше приближаться он не будет. В сущности, он уже летел сквозь самые разреженные участки солнечной атмосферы – ее корону. Поскольку Солнце газообразно (хотя для существования такого газа нельзя создать условия в самых совершенных земных лабораториях), оно не имеет поверхности и его «атмосфера» – часть тела Солнца. Проходя через корону, Счастливчик в определенном смысле проходил через само Солнце, как он и сказал Верзиле. Его мучило любопытство. Человек никогда не был так близко от Солнца. И, возможно, никогда не будет. И никто не сможет отсюда посмотреть на светило незащищенным глазом. На таком расстоянии даже мгновенный взгляд на Солнце означает немедленную смерть.
Но ведь на нем марсианский энергетический щит. Сдержит ли он солнечную радиацию на расстоянии в пять миллионов миль? Дэвид понимал, что не должен рисковать, но любопытство не отступало. Главный экран корабля был снабжен специальным стробоскопическим приспособлением: это приспособление открывало шестьдесят четыре отверстия, одно за другим, каждое – на миллионную долю секунды, и таким образом все отверстия открывались каждые четыре секунды. Для глаза (или камеры) экспозиция кажется непрерывной, на самом деле проникает лишь одна четырехмиллионная часть солнечной радиации. Но даже при этом нужны специально созданные, почти непрозрачные линзы. Пальцы Дэвида двигались как будто сами по себе. Он не мог вынести мысли, что упускает единственную возможность. Старр использовал показания гравиметра, чтобы нацелить экран точно на Солнце. Потом повернул голову в сторону и нажал кнопку. Прошла секунда, две. Он представлял себе, как на его шею обрушивается радиация, он почти ожидал смерти от нее. Но ничего не происходило. Он медленно повернулся.
Картина, которую он увидел, останется с ним до конца жизни. Яркая поверхность, неровная, сморщенная, заполнила экран. Это была часть Солнца. Всего Солнца он не видел, но знал, что с такого расстояния оно в двадцать раз шире, чем кажется с Земли, а его видимая площадь больше в четыреста раз. На экране виднелось несколько солнечных пятен, черных на ярком фоне. В них спускались вьющиеся светлые полосы и исчезали. Активные районы медленно, но заметно для глаза перемещались по экрану. Это был результат не собственного вращения Солнца, которое даже на экваторе не достигает четырнадцати сотен миль в час, а огромной скорости «Метеора». И тут прямо ему навстречу взметнулись клубы красного пламенного газа, которые постепенно темнели на ярком фоне и, удаляясь от Солнца и охлаждаясь, становились черными.
Счастливчик изменил направление экрана, захватив край светила; и тут пылающий газ (это были протуберанцы, огромные облака раскаленного водорода) резко выделился на черном фоне неба. Он медленно удалялся от Солнца, становясь все тоньше и принимая самые фантастические формы. Дэвид знал, что каждый из таких выбросов легко поглотит десяток планет размера Земли и что саму Землю можно бросить в солнечное пятно и при этом даже большого всплеска не получится. Он резким движением закрыл стробоскоп. Даже оставаясь физически в безопасности, человек не может смотреть с такого расстояния на Солнце: слишком угнетает незначительность Земли и всего земного.
«Метеор» обогнул Солнце и теперь быстро удалялся за орбиты Меркурия и Венеры. Скорость его падала. Он летел кормой вперед, а мощные двигатели работали в тормозном режиме. Миновав орбиту Венеры, Счастливчик снял щит и спрятал его. Охладительные системы корабля работали с напряжением, стараясь привести температуру к норме. Вода была по-прежнему горячей, а банки с консервами вздулись: содержимое их кипело и раздувало оболочку. Солнце уменьшалось. Дэвид смотрел на него. Теперь это был гладкий светящийся шар. Неправильности, движущиеся пятна, вздымающиеся облака газа – ничего этого не было видно. Лишь корона, которую с Земли видно только во время затмений, простиралась во все стороны на миллионы миль. Молодой человек невольно вздрогнул, подумав, что прошел сквозь нее. Землю он миновал на расстоянии в пятнадцать миллионов миль; в телескоп видны были сквозь облака знакомые очертания континентов. Он почувствовал приступ ностальгии, а потом новую решимость удержать войну подальше от миллиардов людей, населяющих планету, – родину человечества, которая теперь распространилась далеко по Галактике.
Потом и Земля осталась позади. Мимо Марса, сквозь пояс астероидов – Старр стремился к Юпитеру, к этой миниатюрной солнечной системе внутри большой. Ее центром был Юпитер, больший, чем все остальные планеты, вместе взятые. Вокруг него четыре гигантских спутника; три из них – Ио, Европа и Каллисто – размером примерно с Луну, четвертый – Ганимед – гораздо больше. В сущности, Ганимед больше Меркурия, он почти так же велик, как Марс. Вдобавок десятки спутников – от нескольких сотен миль в диаметре до небольших скал. В корабельный телескоп Юпитер представлял собой растущий желтый шар, покрытый оранжевыми полосами, одна из которых некогда была известна как Большое Красное пятно. Три главных спутника, включая Ганимед, находились по одну сторону, четвертый – по другую.
Большую часть дня Счастливчик поддерживал шифрованное общение с работниками Совета на Марсе. Его эргометры непрерывно прощупывали пространство. Пролетало множество кораблей, но ему нужен был только один, с двигателем сирианской постройки; он узнал бы его немедленно. И он не ошибся. На расстоянии в двадцать миллионов миль показания прибора вызвали его первое подозрение. Старр свернул в том направлении, и характерный рисунок на эргометре стал заметней. На расстоянии в сто тысяч миль в телескоп стало можно разглядеть светлую точку. За десять тысяч миль она приняла форму корабля. Это был корабль Антона.
На расстоянии в тысячу миль (Ганимед находился от обоих кораблей на удалении в пятьдесят миллионов миль) Дэвид послал первое сообщение. Он потребовал, чтобы корабль Антона повернул к Земле. На расстоянии в сто миль он получил ответ – энергетический удар, от которого защитные генераторы взвыли и который потряс «Метеор», как будто тот столкнулся с другим кораблем. Осунувшееся лицо Счастливчика вытянулось.
Корабль Антона был вооружен лучше, чем он ожидал.
Глава 15. Часть ответа
Около часа корабли маневрировали, никто не получил преимущества. Корабль Старра быстрее, у Антона экипаж. Каждый из его людей специализировался на чем-то одном. Один нацеливал оружие, другой стрелял, третий контролировал реактор, а сам Антон руководил всеми операциями. Дэвиду же приходилось заниматься всем; он решил воздействовать словами.
– Вам не добраться до Ганимеда, Антон, а ваши друзья там не станут действовать, пока не выяснят, в чем дело… С вами покончено, Антон, мы знаем ваши планы… Бесполезно посылать сообщение на Ганимед; мы глушим ваш субэфир с Юпитера. Ничего не прорвется… Приближаются правительственные корабли, Антон. Счет идет на минуты. Их немного у вас осталось… Сдавайтесь, Антон. Сдавайтесь.
