– Какой прекрасный был корабль.
– Он все еще прекрасен.
– Я думаю о нем в прошедшем времени. Через несколько дней он превратится в поток расплавленного металла. Это обреченный корабль.
– Будем надеяться, что база пиратов тоже обречена.
Хенри печально кивнул. Они оба повернулись на звук открывшейся двери. Но это был всего лишь Верзила. Он улыбался.
– О ребята, как хорошо в Луна-сити. С каждым шагом чувствуешь, как к тебе возвращается твой вес. – Он топнул и два или три раза подпрыгнул. – Попробуйте сами, – предложил он, – только не ударьтесь о потолок, глупо будете выглядеть.
Конвей нахмурился.
– Ты не знаешь, где Счастливчик?
– Да, знаю. Скажите, «Атлас» взлетел?
– Да, – ответил Конвей. – А где же все-таки Счастливчик?
– На «Атласе», конечно. Где же ему еще быть?
Глава 2. Паразиты космоса
Доктор Хенри уронил трубку, она подпрыгнула на линолитовом покрытии пола, но он не обратил на это внимания.
– Что?
Конвей покраснел, и его лицо резко контрастировало с белоснежными волосами.
– Это шутка?
– Нет. Он забрался туда за пять минут до старта. Я разговаривал с часовым, парнем по имени Уилсон, и не дал ему вмешаться. Я уже готов был подраться с этим парнем и показал бы ему пару приемов, – он проделал в воздухе один-два резких удара, – но тот струсил.
– Вы позволили ему? И не предупредили нас?
– Как я мог? Я во всем должен подчиняться Счастливчику. Он сказал, что должен сесть в последнюю минуту и так, чтобы никто не знал, иначе вы и доктор Хенри помешаете ему.
Конвей простонал:
– Он это сделал. Клянусь космосом, Гус, я должен был не доверять этому марсианину размером с пинту. Верзила, вы глупец! Вы знаете, что корабль – ловушка?
– Конечно. Счастливчик тоже знает. Он велел не посылать за ним корабль, иначе все пойдет насмарку.
– Пойдет насмарку? Через час мы его догоним.
Хенри схватил своего друга за рукав.
– Может, не стоит, Гектор. Мы не знаем его планов, но можно доверять его способности выбираться из любого положения. Давай не вмешиваться.
Конвей откинулся, содрогаясь от гнева и беспокойства.
Верзила продолжал:
– Он добавил, что мы встретимся с ним на Церере, и еще, доктор Конвей, он просил передать, чтобы вы не давали волю своему характеру.
– Вы… – начал Конвей, и Верзила торопливо покинул комнату.
Орбита Марса осталась позади, и солнце заметно уменьшилось. Дэвид Старр любил тишину космоса. После того как он окончил колледж и начал работать в Совете Науки, не поверхность планет, а скорее космос был его домом. «Атлас» – комфортабельный корабль. Он снабжен продовольствием в расчете на полный экипаж, запас был не полон, но это должно было объясняться потреблением по дороге к астероидам. Во всех отношениях корабль должен выглядеть так, будто до самого появления пиратов имел полный экипаж. Счастливчик съел синтобифштекс с дрожжевых полей Венеры, марсианское печенье и бескостного цыпленка с Земли.
«Растолстею», – подумал он, наблюдая за небом. Он находился уже достаточно близко, чтобы рассмотреть крупные астероиды. Видна была Церера, самый большой из них, почти пятисот миль в диаметре. Веста находилась по другую сторону от Солнца, но Юнона и Паллада тоже были видны. С помощью корабельного телескопа он нашел бы их больше – тысячи, может быть, десятки тысяч. Им нет числа.
Некогда считалось, что между орбитами Марса и Юпитера существовала планета, которая очень давно разорвалась на осколки, но на самом деле этого не было. Злодеем оказался Юпитер. Когда формировалась Солнечная система, гигантское гравитационное поле Юпитера искажало пространство на сотни миллионов миль. Под влиянием тяготения Юпитера космические частицы за орбитой Марса не смогли собраться в единую массу. Вместо этого образовались мириады малых миров. Из них четыре наибольших имеют свыше ста миль в диаметре. Полторы тысячи – от десяти до ста миль. Тысячи (никто точно не знает, сколько) – с диаметром от мили до десяти миль и десятки тысяч – менее мили; впрочем, эти малые астероиды все равно гораздо больше великой пирамиды. Их так много, что астрономы прозвали их «паразитами космоса».
Астероиды разбросаны по всему району между Марсом и Юпитером, каждый движется по своей орбите. Ни одна известная человеку планетная система в Галактике не обладает подобным поясом. В некотором смысле это хорошо. Астероиды послужили промежуточными пунктами для достижения больших планет. Но в чем-то это и плохо. Любой преступник, оказавшийся в поясе астероидов, мог не опасаться быть пойманным, разве что по редчайшей случайности. Никакая полиция не смогла бы обыскать все эти летающие горы. Самые маленькие астероиды не принадлежали никому. На больших располагались обсерватории, самая известная из них – на Церере. На Палладе – бериллиевые шахты, а Юнона и Веста стали главными заправочными станциями. Но, помимо них, оставалось свыше пятидесяти тысяч астероидов значительных размеров, над которыми у Земной империи не было абсолютно никакого контроля. На некоторых из них мог размещаться целый флот, на других – один-единственный крейсер, и еще оставалось место для запаса питания, воды и топлива на полгода. И их невозможно нанести на карту. Даже в древние доатомные времена, до космических полетов, когда было известно всего полторы тысячи астероидов, этого сделать не удавалось. Их орбиты тщательно рассчитывали при помощи астрономических наблюдений, но все равно астероиды «терялись». Потом их находили вновь, но уже в другом месте.
Дэвид очнулся от раздумий. Чувствительный эргометр воспринимал пульсации космоса. Он находился на контрольном пульте корабля. Прибор был изолирован от устойчивого потока солнечной энергии, прямой или отраженной от планет. То, что он принимал сейчас, было характерной чередующейся пульсацией гиператомного двигателя. Старр включил эргограф, и приток энергии отразился в ряде линий. Счастливчик рассматривал полоску разграфленной бумаги, и его челюсти сжимались.
Существовала возможность встречи с обычным торговым или пассажирским кораблем, но характер излучения был совсем иной. У приближающегося корабля – двигатели высокого класса, и притом непохожие на земные. Прошло пять минут, прежде чем накопилось достаточно данных для расчета направления движения и расстояния до источника энергии. Старр отрегулировал экран для наблюдений через телескоп, и все его поле заполнилось звездами. Он старательно рассматривал бесконечно молчаливые, бесконечно далекие, бесконечно неподвижные звезды, пока его глаз не уловил движение, а данные различных линий эргометра не слились в сплошной нуль. Это пират. Несомненно! Он видел очертания той его половины, что блестела на солнце. Стройный грациозный корабль, скоростной и маневренный. И к тому же чужой на вид.
«Сирианская конструкция», – подумал Счастливчик. Он следил за медленно выраставшим на экране кораблем. Не за таким ли кораблем следили его отец и мать в последний день их жизни?
