– Отпусти моего сына! – кричала мама. – Отпусти!
Я старался вырваться из его цепких объятий, но он был сильный как лев. Он сдавливал мне горло, глаза чуть не вылезли из орбит, изо рта вырывались нечленораздельные звуки, перед глазами поплыли красные огненные шары, голова закружилась, и я ослаб, не было сил отбиваться...
Но тут на помощь подоспела мама. Она ринулась на кухню, вернулась с огромным разделочным ножом, скорее, даже топориком и со всего размаху ударила душителя по руке. Его хватка заметно ослабла, мне стало легче дышать. Я с громким хрипом вдохнул воздух, осел на колени, приходя в себя. На лбу выступил пот. Только тогда я понял, какое это счастье – просто дышать. На моей шее были большие синяки, ее пекло и стягивало.
Мама тем временем расправлялась с человеком в саване. Это уже вошло в систему – не так давно мнимая медсестра намеревалась вколоть мне смертельный укол, а сегодня за вечер я два раза чуть не отправился на тот свет. Сначала Эдик и его компания едва не сбросили меня с крыши, а теперь этому душителю на месте не сидится.
Мама остервенело била его топориком, она вошла в раж, я слышал, как одна за другой трескались его кости, но он не кричал и вообще не издавал ни звука, из чего я сделал вывод, что он немой. Хотя немые хоть какие-то звуки да издают. От таких ударов нормальный человек уже давно скончался бы, а этот же все дергался и пытался отбиваться. Но скоро он распластался по полу и не стал подавать признаков жизни.
И, как назло, луна снова зашла за тучи.
– Сейчас принесу свечи, – сказала мама, – и посмотрим, кто же это бродил по нашему дому и осмеливался душить моего сына.
А на улице ветер вроде бы начал затихать. Но все равно было жутко находиться в кромешной тьме рядом с трупом, лежащим у ног. Пока я все еще приходил в себя и старался не сойти от всего этого с ума, мама принесла свечи, на голос подошла ко мне.
– Сейчас увидим, сейчас узнаем, – шептала она с угрожающей интонацией, зажигая свечку. Желтое колыхающееся пламя осветило небольшое пространство вокруг.
Мы с мамой посмотрели на труп.
Точнее, на то место, где должен был быть труп.
На смятом ковре не было никаких следов крови, ни малейшего даже намека на то, что здесь лежал человек, зарубленный топором.
Нам сделалось очень жутко. Тусклое пламя свечного огарка вот-вот погаснет, на улице свирепствует ветер, ветки дерева бьются в окна, словно просят впустить их в дом, неизвестно куда исчез труп, и, главное, нет папы!
– Ваня, нас водят за нос, – с расстановкой проговорила мама, подозрительно осматриваясь. Она прижала меня к себе. – Все это ненормально. Такое впечатление, что нас выживают из дома, как будто мы здесь кому-то мешаем...
Не знаю, что на меня нашло, но я взял и рассказал маме все как на духу. Про то, что я ходил на кладбище и вызывал Валентину, про черного кота и все остальное.
– Я плохая мать, – заявила вдруг она.
– Почему? – удивился я.
– Потому что надо было тебе поверить с самого начала, еще тогда, когда ты рассказывал мне об этом в первый раз.
– Да ладно, – смущенно произнес я.
Наступила пауза. Ее нарушила мама:
– Я поняла. Этот тип в саване рыскал по дому затем, чтобы найти книгу. Все дело в ней.
– Ты ошибаешься. Книга нужна Такару, а не ему. Он, мне кажется, не причастен к книге.
– Хм... Не знаю, может, и так, – задумалась мама. – Тут есть над чем поразмыслить.
Я собрался умилиться наступившему взаимопониманию, но не смог этого сделать, так как огарок свечки отправился в мир иной, то есть затух.
– Ну что такое, – с досадой произнесла мама, когда на нас свалился очередной сюрприз. Случилось то, чего мы совсем не ждали и не были к этому готовы.
По дому пронеслась трель телефонного звонка.
Светлым погожим днем мы восприняли бы звонок как обыденное явление, но сейчас он заставил нас резко вздрогнуть. Звонок прозвенел один, два, три, четыре раза... Трубка противно звенела, ее звон как будто забирался в самую душу.
– Кто может звонить в такое время? – прошептала мама.
– Не знаю, – честно признался я. – Может, возьмем трубку?
– Давай.
Как по заказу луна выбралась из-за облаков и дала нам серебряный свет. Луна как будто издевалась над нами. Мама встала и подошла к телефону.
– Алло, – полувопросительно-полуутвердительно прошептала она.
Я напряженно вслушивался в голос на том конце провода.
– Игорь?! – закричала мама. – Где ты? Что с тобой?
Это звонил папа. Слава богу, с ним все нормально.
Или нет?
Глава IX
Встать, суд идет!
Мама буквально приросла к телефонной трубке, с таким вниманием она слушала папу. Я подошел ближе и приложил ухо к маминому уху, которое в свою очередь было приложено к трубке.
– Я в школе, – слова папа будто выдавливал из себя. – Придите за мной.
– В школе? – изумилась мама. – Что ты там делаешь?
– Я... решил забрать Ваню из школы... и вот... началась буря, и я тут остался... я во внутреннем дворе... придите за мной...
– Конечно, Игорь, мы сейчас же придем. Дождись нас, – взволнованно прокричала мама, бросая трубку.
Мы уставились друг на друга.
– Мама, чушь какая-то, – промолвил я. – Он никогда не забирал меня из школы, к тому же он знает, что у меня каникулы. Прибавь сюда то, что я учусь в первую смену и возвращаюсь домой в районе полудня. И потом папа так странно говорил, словно через не могу.
– И что ты предлагаешь? – осведомилась мама.
– Я ничего не предлагаю, я просто рассуждаю...
– Если ты прав и папа действительно не желал с нами разговаривать, значит, с ним действительно что-то не так и мы просто обязаны пойти за ним. Или, может, тебе лучше остаться дома?
– Ты издеваешься? – возмутился я. – Я не желаю тут оставаться один! Ты забыла, что меня только что чуть не задушили?
– Тогда идем.
И мы пошли.
Я чувствовал себя в какой-то прострации. Все это было непонятно и ненормально. Я сразу понял, что в школу мы идем не просто так и папа там оказался не по собственному желанию.
Я никогда еще не ходил в школу в три часа ночи. Когда мы вышли из дома, на небе вспыхнуло несколько молний и на землю упали первые капли дождя. Ветер, недавно сбавивший обороты, набрал их снова и дул теперь так сильно, что едва не сбивал нас с ног. Мы вернулись в дом, надели дождевики и побежали к школе. Дождь немилосердно хлестал по лицу, на земле моментально образовывались лужи, но нам было все равно. Мы держали курс на школу.
