— О да, можно подумать.
— Они завидуют.
Я смотрел на ее лицо через высокую траву.
— Взять, к примеру, меня. Во мне тоже живет эта зависть.
— Тогда ты точно спятил, — покачав головой, сказала Лена. — Как можно завидовать девушке, которая ест ланч в одиночестве.
— Зато ты повидала мир.
Она бросила на меня скептический взгляд.
— И что? А ты, в отличие от меня, ходил все время в одну и ту же школу и жил в своем доме.
— В том-то вся и проблема.
— Поверь мне, это не проблема. Я разбираюсь в подобных делах.
— Ты ездила по разным городам. Я отдал бы полжизни за такую возможность.
— Сплошные разъезды не приносят радости. К тому же у тебя есть друг, а у меня — только собака.
— Но ты никого не боишься. Ты поступаешь как хочешь и говоришь что думаешь. А здесь все оглядываются друг на друга.
Лена поковыряла черный лак на ногте указательного пальца.
— Иногда мне хочется вести себя как все остальные. К сожалению, я не могу изменить свою суть. Я пыталась. Но мне не нравится носить правильную одежду или говорить то, что принято. Со мной всегда творится что-то неладное. А мне хочется оставаться собой и иметь при этом друзей, которые замечали бы, пришла я в школу или нет.
— Поверь, мы все следим за тобой. По крайней мере, сегодня наши девочки доказали это в полной мере.
Она почти засмеялась. Почти.
— Я имела в виду не такие, а добрые отношения.
Внезапное смущение заставило меня отвернуться в сторону.
«Я замечаю».
«Что замечаешь?»
«В школе ты или нет».
— Тогда ты точно спятил.
Казалось, что, произнося эту фразу, она улыбалась. Я взглянул на нее, и меня вдруг перестал волновать завтрашний день — будет ли кто-то сидеть со мной в буфете за одним столом или нет. Мне было трудно выразить свои чувства словами, но Лена для меня была превыше всего. Я знал, что больше не смогу молчать, если одноклассники начнут издеваться над ней. Такое не должно повториться.
— Знаешь, всегда так бывает, — прошептала Лена.
Она смотрела на небо, по которому плыли темно-серые облака.
— Ты о небе?
— О школе… обо мне.
Она приподняла руку и покрутила пальцем в воздухе. Небольшое облако завращалось в том же направлении. Лена вытерла рукавом покатившуюся по щеке слезинку.
— На самом деле мне не важно, понравлюсь я кому-то или нет. Я просто не хочу, чтобы меня ненавидели автоматически — без всяких причин.
Облако стало идеально круглым.
— Ты говоришь про этих идиоток? Через пару месяцев Саванна получит корону на зимнем балу, Эмили подарят машину, а Иден перекрасит волосы. Шарлотта тоже чем-нибудь обзаведется — тату, ребенком или не знаю чем еще. Вся история с тобой забудется.
Я лгал, и она знала это. Лена снова приподняла руку и слегка сжала пальцы. Облако смялось и начало походить на ущербную луну.
— Я знаю, они глупые. Все эти крашеные волосы… нелепые маленькие сумочки…
— Вот именно! Тупые курицы. Кого волнует их мнение?
— Меня волнует. Их ненависть причиняет мне боль. Я ведь тоже глупая, и обида на них делает меня еще глупее. Я пытаюсь глупостью побороть глупость.
Она помахала рукой, стирая луну с неба.
— Никогда не слышал о такой глупости.
Я взглянул на нее краем глаза. Лена попыталась скрыть улыбку. Какое-то время мы лежали в траве и смотрели на проплывавшие облака.
— Знаешь, что действительно глупо? У меня под кроватью залежи книг.
Я признался ей в том, о чем никогда и никому не говорил.
— И какие это книги?
— Романы Толстого, Сэлинджера, Воннегута. Я читаю их. Читаю, потому что они нравятся мне.
Она перекатилась на бок, согнула руку в локте и подперла голову ладонью.
— А что об этом думают твои приятели?
— Честно говоря, я помалкиваю о своем увлечении книгами. Такое лучше не выставлять напоказ.
— Это точно. Я заметила, что в школе ты читаешь комиксы.
Она говорила с напускной небрежностью.
— Сегодня я видела «Серебряного Серфера». Ты читал его перед тем, как все произошло.
«Ты наблюдала за мной?»
«Нет, я случайно заметила».
Меня по-прежнему терзали сомнения. Неужели мы общались телепатически? Или я просто воображал себе наш разговор? Но ведь я не сумасшедший! Пока.
Лена изменила тему разговора, точнее, вернулась к прежней:
— Я тоже люблю читать. В основном стихи.
Она почему-то представилась мне лежащей в постели, с книгой в руках. Но я с трудом мог вообразить себе такую картину в особняке Равенвуда.
— Да? Мне из поэтов нравится Буковски.
Я говорил ей правду, хотя прочитал лишь два его стихотворения.
— У меня есть все его книги, — похвасталась Лена.
Я знал, что ей не хотелось говорить о том, что произошло в классе. Но я больше не мог обходить эту тему. Мне нужно было знать правду.
— Так ты расскажешь мне или нет?
— О чем?
— О том, что случилось сегодня.
Последовало долгое молчание. Лена села и сжала в руках стебли высокой травы. Потом провела ладонями по складкам платья, пригнулась и посмотрела мне в глаза. Ее лицо было всего лишь в нескольких дюймах от меня. Я лежал не двигаясь, пытаясь сконцентрироваться на ее словах.
— На самом деле я не знаю, что случилось. Иногда такое происходит. Я не могу контролировать эти силы.
— Это как сны?
Я всматривался в ее лицо, выискивая намек на признание.
— Да, — рассеянно ответила она. — Как наши сны.
Лена вздрогнула и с тревогой посмотрела на меня. Значит, я с самого начала был прав!
— Ты помнишь их!
Она закрыла лицо ладонями. Я сел и потянул ее за рукав.
— Значит, это ты! И тебе известно, что там был я. Все это время ты знала, о чем я говорил.
Я прикоснулся к ладоням Лены, отвел их от ее лица. В моих руках загудел электрический ток.
«Ты та девушка из сновидений!»
— Почему ты ничего не говорила раньше?
«Я не хотела, чтобы ты знал».
Она смотрела мимо меня.
— Но почему?
Мой вопрос прозвучал слишком громко в тишине уединенного сада. Лена взглянула на меня. Она побледнела и казалась испуганной и беззащитной. Ее глаза походили на море перед штормом у побережья Южной Каролины.
