— Эй, красавчик, где ты достал эту штуку? — спросила Тельма, вытаскивая из консервной банки какую-то подозрительную снедь.
Она поднесла ложку ко рту. Выглядело это несколько странно, потому что Тельма была не лишена некоторой изысканности и напоминала Долли Партон
[16]
.
— Это какой-то медальон. Я нашел его на плантации Равенвуда.
— Равенвуда? Какого черта ты там делал?
— Там живет одна моя знакомая.
— Ты имеешь в виду Лену Дачанис? — спросила бабушка Мерси.
Конечно, она была в курсе городских новостей. Гэтлин есть Гэтлин.
— Да, мэм. Мы с ней учимся в одном классе.
Мне удалось привлечь их внимание!
— Мы нашли этот медальон в лимонном саду неподалеку от их дома. Я не знаю, кому он принадлежал раньше, но выглядит довольно старым.
— Тот сад никогда не был собственностью Мэкона Равенвуда, — без тени сомнения сказала бабушка Пру. — Это участок Гринбрайра.
— Дай-ка мне взглянуть, — попросила бабушка Мерси, доставая очки из кармана халата.
Я положил медальон на носовой платок и протянул его старушке.
— Там есть надпись.
— Я не могу прочитать ее. Грейс, не разберешь ли эти буквы?
Она передала медальон бабушке Грейс.
— Я вообще ничего не вижу, — прищуриваясь, ответила та.
— Тут две группы инициалов, — сказал я, указывая на желобки, прорезанные в металле. — И. К. У. и Ж. К. Д. Если вы откроете крышку, там будет дата — одиннадцатое февраля тысяча восемьсот шестьдесят пятого года.
— Какая-то знакомая дата, — заметила бабушка Пру. — Мерси, что случилось в тот день?
— Одиннадцатого февраля? Это же дата твоей свадьбы, Грейс.
— Я вышла замуж в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году, а не в тысяча восемьсот шестьдесят пятом!
Их слух был ничем не лучше зрения.
— Одиннадцатое февраля тысяча восемьсот шестьдесят пятого года…
— Я вспомнила! — вскричала бабушка Грейс. — В тот год федералы едва не сровняли Гэтлин с землей. У нашего прадеда сожгли все владения. Неужели вы забыли эту историю, девочки? Генерал Шерман и его армия промаршировали по Югу, сжигая все на своем пути. В том числе и наш город. Они назвали это «великим возмездием». Все плантации в Гэтлине были частично или полностью разорены. Кроме Равенвуда. Мой дед говорил, что той ночью Абрахам Равенвуд заключил сделку с дьяволом.
— Что вы имеете в виду? — спросил я.
— А как же иначе! Это единственное объяснение, почему их плантация осталась нетронутой. Федералы жгли все усадьбы вдоль реки — одну за одной, пока не добрались до Равенвуда. А затем они прошли мимо чертова особняка, как будто вообще его не заметили!
— Я тоже помню рассказы нашего деда, — добавила бабушка Пру, подкармливая Харлона Джеймса кусочками бекона. — Той ночью случилось множество странных вещей. У Абрахама был брат, который жил вместе с ним. Так вот, он исчез в ночь пожарищ. Никто его больше не видел.
— И что тут странного? — поинтересовался я. — Возможно, его убили солдаты. Или он погиб в огне.
Бабушка Грейс загадочно приподняла брови.
— Или, возможно, с ним случилось что-то иное. По крайней мере, его тела так и не нашли.
Я понял, что уже несколько поколений Гэтлина судачат о Равенвудах. Похоже, эта традиция появилась задолго до Мэкона Равенвуда. Но что еще знали Сестры? Я решил прояснить этот вопрос.
— А Мэкон Равенвуд? Что вам известно о нем?
— У этого парня никогда не будет шансов на легитимность.
В Гэтлине «нелегитимными» обычно называли коммунистов или атеистов.
— Его папаша Сайлас сошелся с матерью Мэкона после того, как от него сбежала первая жена. Он, кажется, привез ее из Нового Орлеана. Это была очень красивая женщина. Вскоре у них родились два мальчика: Мэкон и его брат. Но Сайлас так и не женился на ней. Поэтому женщина собрала свои вещи и тоже уехала.
Бабушка Пру перебила ее:
— Грейс Энн! Ты не умеешь рассказывать! Сайлас был таким же подлым и ненормальным, как и все их семейство. В поместье Равенвудов происходили жуткие вещи. По ночам в их доме горел свет, и люди часто видели, как по полям плантации бродит мужчина в черной шляпе.
— И еще волк! — подсказала бабушка Мерси. — Расскажи ему о волке.
Мне не хотелось, чтобы они рассказывали об этом животном. Я сам его видел. Хотя вряд ли это был тот же самый пес. Собаки или даже волки не живут так долго.
— У них в доме жил волк. Сайлас держал его вместо домашней собаки.
— Бедные дети, — покачав головой, произнесла бабушка Мерси. — Они жили то с Сайласом, то с матерью. Отец обращался с ними как со скотиной. Он бил их все время и не выпускал из дома. Он даже не позволял им ходить в школу.
— Так вот почему Мэкон Равенвуд никогда не покидает свой дом, — догадался я.
Бабушка Мерси отмахнулась от моих слов, будто это была самая глупая фраза, которую она когда-либо слышала.
— Он довольно часто приезжает в город. Я сотни раз встречала его по вечерам у здания ДАР.
Как же, как же! Она встречала его у здания ДАР!
С Сестрами это происходило постоянно. Какое-то время они сохраняли контакт с реальностью, но потом отправлялись в плавание по волнам фантазий. Я точно знал, что никто из горожан не видел Мэкона Равенвуда.
И мне как-то не верилось, что он захаживал к Дочерям американской революции в надежде полюбоваться на их раскрашенные чипсы или чтобы поболтать с миссис Линкольн.
Бабушка Грейс поднесла медальон ближе к лампе и присмотрелась к нему более внимательно.
— Могу сказать вам кое-что еще! Этот платок принадлежал Салли Трюдо. Ее часто называли Салли Пророчицей. По рассказам знающих людей, она могла видеть будущее.
— Она гадала по картам Таро? — спросил я.
— А разве есть другие карты?
— Да, игральные, — ответила бабушка Мерси. — Географические карты, медицинские и эти… Кредитные карточки!
Мне снова пришлось вмешаться в ход беседы.
— А как вы узнали, что платок принадлежал той пророчице?
— Здесь на краешке вышиты ее инициалы. Видишь? А это ее знак.
Она указала на крохотную птицу, вышитую под тремя буквами.
— Ее знак?
Мне ответила Тельма:
— Гадалки часто используют такие знаки. Они помечают ими свои колоды, чтобы никто другой не мог подменить карты. Гадалка только тогда хороша, когда имеет свою меченую колоду. Уж я-то знаю!
