— Итан!
Тетя Дель сердито топнула ногой. Казалось, что доски пола прогнулись. Меня пронизывал холод. Горло было заморожено, ноги — парализованы. Я полностью утратил способность двигаться. Я не мог избавиться от хватки Ридли. Не мог сообщить о своем состоянии. Еще минута, и я перестал бы дышать.
До меня донесся голос женщины. Кажется, это была тетя Дель.
— Ридли, детка, послушай меня. Тебе лучше уйти. Мне очень жаль, но теперь ты здесь чужая. Мы ничем не можем помочь тебе.
Ей вторил хриплый голос Мэкона:
— Ридли, за год меняются миры. Ты объявлена. У тебя теперь свое место в мироздании. Ты больше не принадлежишь этому дому. Прошу тебя, уйди!
В одно мгновение он переместился прямо к ней. Впрочем, я не был уверен в том, что видел. Голоса и лица кружились вокруг меня, как вихрь листопада. Я едва дышал. Холод настолько сковал мое тело, что замороженные губы не могли произнести ни слова.
— Уходи! — закричал он.
— Нет!
— Ридли! — вмешалась тетя Дель. — Ты должна соблюдать соглашение! Немедленно покинь этот дом! Равенвуд — не место для темной магии. Он связан для Света. Ты не можешь оставаться здесь.
Злая чародейка ответила ей презрительным фырканьем:
— Я не уйду. Вы не сможете изгнать меня.
Ее золотистые глаза пылали от гнева. Внезапно голос Мэкона стал убийственно спокойным:
— Ты не права, и эта ошибка обойдется тебе очень дорого.
— Я стала сильной, дядя Мэкон. Тебе не запугать меня.
— Действительно, твоя сила возросла, но ты еще не готова тягаться со мной. А я сделаю все, чтобы защитить Лену. Даже если мне потребуется навредить тебе… Или уничтожить тебя.
Его угроза подействовала.
— Разве ты можешь так поступить со мной? Равенвуд всегда был местом темной силы. Со времен Авраама! По его завету Равенвуд принадлежит Тьме! Почему ты связал его со Светом?
— Потому что он стал домом Лены.
— Ты связан со мной, дядя Эм! Ты связан с Ней!
Ридли вскочила на ноги и потянула меня за собой. Образовался треугольник противостояния. Лена, Мэкон и Ридли стали его вершинами.
— Я не боюсь светлых чародеев.
— Вполне возможно, но здесь ты в меньшинстве. Тебе не выстоять против нас всех. К тому же на нашей стороне природная фея.
Ридли нервно захихикала.
— Лена — природная фея? Это самая забавная шутка, которую я слышала от тебя. Я видела, что может делать природная фея. Лене никогда не стать такой.
— Не путай фурию катаклизмов с природной феей. Это не одно и то же.
— Разве? Я всегда думала, что фурия ничем не отличается от феи. Просто она темная, а так они — две стороны одной монеты.
О чем шла речь? Я перестал улавливать нить разговора. Внезапно мне почудилось, что мое тело увеличилось в размерах. Я понял, что теряю сознание или, возможно, умираю. Казалось, что вместе с теплом из меня высасывали жизнь. Я услышал новые раскаты грома. В дерево у окна попала молния. Раздался сильный треск расщепленных ветвей. Буря шла прямо на нас.
— Ты не прав, дядя Эм. Лена не нуждается в защите, и она не природная фея. Ее судьба определится в день рождения. Ты пока не знаешь ее будущего. Тебе хотелось бы видеть ее светлой, потому что сейчас она выглядит сладенькой невинной девочкой. Но это ничего не значит. Разве год назад я чем-то отличалась от нее? И, судя по рассказу Итана, она ближе к Тьме, чем к Свету. Все ее бури с молниями и мелкий терроризм в школе — лишнее доказательство моей правоты.
Ветер за стенами дома усиливался по мере того, как нарастала ярость Лены. Я увидел искры гнева в ее глазах. Одно из окон разбилось вдребезги — так же, как на уроке английского языка. Я знал, к чему могли привести ее дальнейшие действия.
— Замолчи! Ты не понимаешь, о чем говоришь!
Струи ливня хлынули в оконный проем. За ними последовал мощный порыв ветра, опрокинувший бокалы на пол. Черная жидкость окрасила пол длинными полосками. Никто не двигался. Лишь Ридли повернулась к Мэкону.
— Ты всегда возлагал на нее слишком много надежд. А она не заслуживает этого.
Я вновь попытался вырваться из хватки Ридли. Мне хотелось взять ее за шиворот и вытащить из дома под грозовое небо. Но мое тело не подчинялось мне. В столовой разбилось второе окно. Затем еще одно и еще. Звон стекол слышался повсюду — китайские вазы, винные бокалы, стекла в рамах картин. Мебель стучала о стены. Ветер, словно торнадо, проносился вихрем по комнатам. Стоял оглушительный грохот. Скатерть слетела со стола, свечи, тарелки и графины ударились о стену. Вокруг меня завертелись предметы. Их уносило в холл, к передней двери. Страшила Рэдли издал почти человеческий крик. Пальцы темной чародейки разжались, я вырвался из ледяного плена и усиленно заморгал, стараясь сохранить сознание.
А в центре хаоса стояла Лена. Она не двигалась, но ее волосы развевались на ветру, словно разъяренные змеи. Что она творила?
Затем мои ноги подогнулись, и я, погружаясь в забытье, увидел, как ветер буквально поднял Ридли в воздух. Она вылетела пробкой из столовой и помчалась в направлении прихожей. Когда я рухнул на пол, надо мной раздался громкий голос Лены. Или, возможно, мне просто показалось, что я услышал его.
— Держись подальше от моего парня, ведьма!
Парня? Она говорила обо мне? Я попытался улыбнуться, но чернота забытья поглотила меня.
09.10
ТРЕЩИНА В ШТУКАТУРКЕ
Придя в сознание, я не сразу понял, куда попал. Попробовал осмотреться. Везде были слова. Сначала я увидел фразу, аккуратно написанную маркером прямо на потолке над кроватью: Все мгновения начинают кровоточить, одновременно и без пауз. Похоже, эта комната служила коллекцией чьих-то мыслей. Меня окружали обрывки размышлений, рифмованные строки и фрагменты наполовину стертых фраз. На левой дверце шкафа виднелась нацарапанная надпись: Судьба решает. На правой: Пока я не объявлена судьбой. Косяк двери украшали слова: отчаяние, безжалостность, осуждение, бремя. Зеркало советовало: открой глаза. Надпись на оконном стекле продолжала: и смотри. Даже белый абажур настольной лампы был весь исписан воззванием: освети тьму… освети тьму… — снова и снова, в бесконечно повторяющемся узоре.
Творчество Лены. Наконец-то мне удалось ознакомиться с ним. Эта комната отличалась от других помещений дома, и дело было даже не в чернильных надписях. Она была маленькая и уютная, располагалась под скатом крыши. На потолке, сплошь исписанном многочисленными фразами, медленно крутились вентиляторы.
В углах и на полках лежали кипы блокнотов. На ночном столике возвышались стопки книг. Взглянув на корешки, я узнал несколько фамилий: Плат, Элиот, Буковски, Фрост, Каммингс.
Я лежал на маленькой железной кровати. Мои ноги свешивались. Это была комната Лены и ее кровать! Она сама, свернувшись калачиком, сидела в кресле рядом с кроватью, уронив голову на подлокотник. Я, пошатываясь, сел на постели.
